Царапины, оставшиеся на спине Бэйна после близости с Айви, саднили. Рубашка, которую она накинула ему на плечи, когда Бэйн собирался уходить, липла к телу. Но отчего-то он не торопился ее снимать, чтобы привести себя в порядок, смыть пот и кровь. Вид у экстремиста был усталый, а взгляд - шальной. Кабинет освещался только светом настольной лампы. Но даже в таком скудном освещении Френсис мог заметить наспех перевязанную ладонь Бэйна и нездоровый блеск в его глазах.
Отведя взгляд от монитора лэптопа, он издал короткий сухой смешок. Это означало, что экстремист рад видеть друга.
- Тебе привет от мисс Айсли, - вместо приветствия сказал Бэйн и с интересом посмотрел на содержимое тарелки. Выглядело аппетитно, было еще теплым и, судя по тому, с каким воодушевлением это преподнес Фрэнк, вкус должен оказаться тоже ничего.
- Мы встретились случайно, - последние два слога прозвучали неразборчиво, когда он избавлялся от маски. Выглядел Бэйн бледнее чем обычно, но демонстрировал при этом привычную активность. Так человек, толком не спавший несколько дней, идет с собственным телом вразлад. - У Плэйн Фэктори. Ребята, которых я освободил не очень-то вежливы с дамами, - в ироничной браваде мелькнула тень сожаления. Нет, не об участи Готэма, но о неприятностях одной, отдельно взятой женщины.

- Ты помог мисс Кайл? - Бэйн иронично хмыкнул. - Молчи, знаю, что помог, - по-другому с Мак-Магоном не выходило. Ничего нового Бэйн не услышал. Селина теперь должна была долго извиняться перед Бэтменом за то, что подставила его. А Темному рыцарю нынче позарез нужны хорошие союзники.
Все более чем логично.
- Значит, мы в скором времени увидим фокусы мисс Кайл, а кое-что даже испытаем на себе.
Какое-то время Бэйн молча поглощал пищу, потом сказал:
- Удивительно, что ты пришел сюда на своих двух и без синяков. Доктору Крэйну она сломала нос. А до этого постарались Бультерьер и его ребята. Представляешь, каково ему было?
Несмотря на то, что оба обсуждали сейчас женщину из "стана врага", в их иронии не было ни капли злобы. За пределами поля боя, каждый в своем тылу, они оставались людьми. Людьми с разными судьбами, и Бэйн как никто другой понимал, что вынуждало Селину драться.
На вопрос о рыжеволосой женщине, прозванной Ядовитым Плющом, Бэйн утвердительно кивнул. Промолчал о том, что та отказалась от его помощи. В глазах промелькнула тень беспокойства.
- Шваль тоже хочет жить. Когда они выпустят пар, станет потише. Выждем время, когда окрепнут их стаи. Тогда ими можно будет управлять, - торопливо доев мясо с овощами, Бэйн отодвинул тарелку. - Спасибо за ужин, Фрэнк, - на стылом, бледном лице обозначилось подобие улыбки. Подавшись вперед, он выудил из рук врача бутылку с соком и сделал несколько жадных глотков.

- Так и знал, - с шутливой досадой отозвался Бэйн и в следующий момент посерьезнел. Отдав бутылку Фрэнку, он некоторое время ничего тому не отвечал. - Твоя правда, - признал уже потом, ради справедливости.
Еще с детства он привык обходиться без многого. Если чего-то не хватало - Бэйн терпел. Если какая-то цель требовала от него абсолютной отдачи - он не жалел себя.
То же самое происходило и сейчас.
- Но я усну без стимуляторов, - это прозвучало с мало скрываемым отчаянием, как мольба узника перед смертной казнью.
Бэйн не боялся сна как такового. Теперь кошмары снились все реже. Он доверял своим людям, которые в случае чего могли действовать слаженно и быстро.
Однако внутренняя потребность контроля всего и вся была порой сильнее здравого смысла.
- Быть человеком... Хорошо, Френсис, я попробую.
В этот раз не было бурных возражений, злости, отборной брани. Бэйн прекрасно понимал, что уставший он неэффективен, а поддержка лекарств длится недолго.
Все равно, что подгонять загнанную лошадь.
Бэйн боялся признаться себе, что без всего этого иной раз чувствовал себя развалиной. Не потому, что без лекарств не было силы воли и крепости рук, а потому, что без них на горизонте начинал маячить призрак беспомощности и боли.

Бэйн поднялся со стула, тяжело. Аккуратно потянулся, невольно скривился, вновь почувствовав ссадины, оставленные цепкими руками Айви. Тяжелая широкая ладонь легла на плечо Френсиса.
Бэйн чуть сжал пальцы и благодарно кивнул.
- Сделаю, как ты скажешь.
Это согласие далось ему нелегко. Но Мак-Магон был прав, незачем было его мучить.
В Яме Бэйн почти не мог спать, а когда получал дозу морфия, проваливался в темное, ватное небытие. С какого-то момента он стал бояться, что, уснув, не откроет глаза. Тогда реальность и сон так густо перемешались, что Бэйн не мог отличить одно от другого.
Даже во сне он не находил себе покоя. Иногда метался и кричал. Правда, теперь все реже и реже.
Фантомные боли, фантомная память.
В одном Фрэнк был прав. Принимая решение для себя, не стоило мучить других. Бэйн часто об этом забывал.
- Айви... - хрипло выдохнул он. - Она не ожидала увидеть меня здесь. Не думала, что будет так.
В этих простых словах была досада на обстоятельства. Бэйн радовался встрече с одной женщиной и тосковал по другой. О чем он только думал сейчас? О чувствах.
Непозволительная роскошь.
- Копы? Я буду вешать их по одному, - Бэйн отнял руку от плеча Френсиса и отошел к окну.  В стекле отразилось бледное, исчерченное шрамами лицо.

Они видели, понимали и чувствовали мир по-разному. Бэйн, никогда не знавший, что такое семья, тепло и уют, не тосковал по ним. Не сожалел. Иногда испытывал некое смутное чувство тяги к тому, что есть у всех остальных, но, получив на короткий миг что-то отдаленно похожее, снова рвался прочь. Как будто где-то там, за мороком неизвестности, была его единственная цель, как далекий маяк, чей свет вспыхивает в грозовом мареве и клочьях тумана.
И тогда ничто не имело значения. Кроме.
Время от времени он размышлял о том, что было бы, если бы у него были имя, семья и какая-нибудь не пыльная работенка, как у большинства этих людей. Что-нибудь, что заставляло бы его каждый вечер спешить домой, к жене и детям, и разбиваться в лепешку не на смерть, но за жизнь. В эти моменты Бэйн как никогда четко понимал всю степень отчуждения.
Будто еще тогда, в детстве, он попал из зазеркалья сюда, в этот мир, который так и не стал ему родным.
И тем не менее он был его производным в большей степени, чем кому-то могло показаться.
Отчаявшийся, изуродованный, обозленный, несущий свою правду. Как крик вопиющего в пустыне.
Все остальное - необходимые жертвы.
Бэйн едва заметно обернулся.
- Ошибки всегда приводят к жертвам. Не мне жалеть их вдов и детей.
Дрогнул угол рта. То ли улыбка, то ли горькая гримаса. Отражение и огни Готэма искажались каплями дождя. Сейчас он был как никогда опустошен и одинок.
- Она отвесила мне пощечину. А потом попросила прощения, - Бэйн тихо рассмеялся. После с нескрываемым, почти юношеским восторгом сказал:
- Женщина...

Для Бэйна "просто копы" действительно были живой силой противника. Чтобы раздавить - необходимо деморализовать. Тактика проста. Сначала внезапное нападение. Потом уничтожение "символов" и "святынь". Сознательное надругательство и запугивание. Нагнетание чувства безвыходности и отчаяния.
Это война - считал Бэйн. И там, где нужно уничтожать, обычно никто не церемонился. Во все времена.
Демократия, во многом мнимая, воспитала в людях веру в свободу и человечность, тогда как годами и даже столетиями все оставалось точно таким же, как и прежде.
Главное, чтобы обыватель верил в свободу и демократические ценности, пока его будут вынуждать воевать или убивать. Главное, чтобы надеялся на копов, справедливых судей, супергероев, правительство, президента и армию.
- В Кувейте и много где еще детей вешают до сих пор. Ты всегда был гуманистом, - сказал Бэйн. Его слова прозвучали спокойно и негромко, и были лишены пренебрежения. Констатация факта. Констатация той огромной разницы, что была между ними. Фрэнк смотрел на готэмцев как на людей, Бэйн - как на живую силу, которую необходимо сократить до определенного предела.
Старая установка "враг - не человек" помогала справиться с совестью. Как помогала многим другим до этого. Сам он между тем охотно допускал, что не являлся человеком для тех, кто возьмется защищать захваченный город. И здесь все тоже было по-честному.
Вероятно, в другой ситуации Бэйн сам вынудил бы Френсиса покинуть Лигу, чтобы тот не тяготился и не марал руки, но лидер Лиги Теней не мог без него обойтись. Бэйну и его людям нужен был толковый врач.
Он обернулся, снова негромко рассмеялся:
- Не преувеличивай. Я интересен ей как анатомический экспонат. Вы, медики, находите во мне много загадок для себя. Основная - как я до сих пор не сдох. Этот вопрос вынуждает вас наблюдать более пристально и беспокоиться сильнее.
Лукавил. Прятал правду от самого себя, и сам себя на этом ловил.

- Тогда им придется бить своих же. Знаешь, военные не посчитаются с жителями Готэма. Бедолаги, как ни крути, войдут в список необходимых жертв. Как вошел когда-то ты, Фрэнк.
Бэйн сделал несколько шагов, приблизившись к врачу.
- Ты наверняка слышал о бунте в тюрьме "Аттика"*? Я напомню.
Облокотившись ладонью о стол, он говорил спокойно и сдержанно. Слишком спокойно, слишком сдержанно.
- Сорок лет назад тысяча двести заключенных забаррикодировались в здании тюрьмы и объявили бойкот после того, как их товарищей в очередной раз избили охранники. Все, чего требовали эти люди - прекращения насилия, возможности принимать душ больше раза в неделю, читать книги и писать письма домой. Они взяли в заложники около сорока человек, с которыми обращались не в пример лучше: не избивали, не унижали, а просто ограничили периметр их передвижения. Но губернатору Рокфеллеру нужны были действия. Поэтому он приказал взять тюрьму штурмом, во время которого спецназ устроил кровавое побоище, расстреляв заложников и узников тюрьмы.
Бэйн немного помолчал, давая Фрэнку время обдумать сказанное.
- В экстренных новостях губернатор заявил, что заключенные, эти отбросы общества, расстреляли заложников, и все поверили. Правда потом, версию пришлось дорабатывать. Судмедэксперты сообщили куда более страшный вердикт. Заключенные и пальцем не тронули служащих тюрьмы, их расстрелял спецназ. Разумеется, они знали, в кого стреляли, и это не было тактической ошибкой.
Экстремист усмехнулся.
- Ты правда веришь в то, что они будут выбирать мишень, если смогут преодолеть блокаду? Поверь, теперь Готэму куда как безопаснее со мной, чем с губернатором и президентом.

* Мятеж в "Аттике" 9 сентября 1971 года.

Отредактировано Bane (2012-10-27 14:21:47)

- Знаешь, о чем я думаю каждый раз, когда ты или кто-то другой задает мне подобные вопросы? - Бэйн расстегнул рубашку, прилег на диван, как просил мак-Магон. - Я думаю о том, почему никто не "прибрался" после провала переворота на Санта Приска. И почему никто не прибрался в Яме. Есть единственный ответ. Власти прибираются там, где это выгодно, а не там, где кто-либо страдает. Из наших похождений обязательно сделают хороший репортаж.
Бэйн помолчал немного, пока Мак-Магон слушал как бьется его сердце. Потом сел.
- Прости, что напомнил тебе о прошлом. Знаешь, на Санта Приска, когда случался прилив, мне приходилось забираться на койку и поджимать ноги, чтобы не торчать все время в воде. Я думал, когда же придет кто-нибудь, чтобы меня спасти. И потом, когда эти чертовы экспериментаторы проводили свои опыты, я тоже ждал, что мне кто-нибудь поможет. А потом понял, что каждый спасает себя сам. И сделал то, что надо было сделать.
Бэйн вздохнул. Нахмурился.
- Ну, теперь можешь прочитать мне лекцию о вреде тонизирующих средств. Это лучше, чем рассуждать о жертвах, правительственных войсках и счетах, по которым приходится платить.

- Ты груб, - Бэйн с укоризной посмотрел на врача. Вид у него пару мгновений был такой, будто он обиделся. Потом рассмеялся и толкнул Френсиса в плечо, прежде чем тот снова заставил его лечь. Смеялся, впрочем, недолго.
Закашлялся. Покряхтел. Потер пальцами слезящиеся от усталости глаза. Зевнул.
- Ладно. Можешь быть спокоен. Я не буду принимать ничего кроме витаминов и чудесного лекарства мисс Айсли. Если скажешь, и витамины принимать не буду. Обещаю регулярно есть, спать и слушать рекомендации. Что еще? Проси, что хочешь.
За нарочитой дурашливостью крылось беспокойство. Начинала ныть спина. Бэйн снова сел, устало положил руки на колени. Ладони едва заметно дрожали.
- Айви? - Бэйн обеспокоенно взглянул на Мак-Магона. - Зачем тебе... Айви? Ведь все в порядке. Или нет?
Он поднялся, чтобы надеть маску. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
Бэйн не был уверен в том, что им удастся благополучно покинуть Готэм. Однако об этом никто из экстремистов старался не говорить. У него был план отступления, но в случае крупного проигрыша отступать будет некуда.
Бэйн вспомнил о том, что буквально сегодня обещал Айви и усмехнулся. Не так давно о том же его просила женщина, скрывающаяся под именем Миранды Тейт... Люди, а особенно женщины, склонны желать невозможного.