Отредактировано Victor Zsasz (2012-11-28 23:01:06)

Кореец отправился в лапы Джейн, и на этом участие Виктора в его судьбе закончилось. Дальше убийце оставалось только наблюдать. Зсасз стоял, подперев спиной входную дверь, и безучастно лицезрел кровавую расправу, устроенную над ни в чём не повинным мальчишкой. Ни страха, ни отвращения он не чувствовал. Безжизненный взгляд фиксировал каждое движение рук женщины-хамелеона, отмечая механическую скупость жестов, точный и верный расчёт, выдающий годами нарабатываемый опыт. Профессионал.
На слова, обращённые к нему, мужчина ответил молчанием. Только когда кореец безвольно обмяк на полу, в глазах маньяка мелькнул злорадный огонёк. Он по-шакальи облизнул обветренные губы, наклонил голову вбок и заморгал горячо и быстро, представляя, как вместе с током крови вытекает из тела этого сраного азиата его жизнь.
Киму больше не больно. Ким свободен. Это хорошо.
«Хорошо, хорошо...» — болезненно запульсировало в голове, на миг вытеснив все остальные мысли.
Тонкая лента крови подкатилась к ботинкам. Виктор посмотрел вниз. На удивление брезгливо поморщился. Выбор Джейн ему по-прежнему не нравился.
— Теперь вместо пидора — узкоглазый флаффер, —  Зсасз с отвращением сплюнул на залитый кровью пол, — Macte*! Просто прекрасно.
На самом деле Виктор не был расистом. И гомофобом. Он вообще отличался завидной толерантностью: резал кого ни попадя, вне зависимости от пола, расы и социального статуса жертвы. Возможно, фанатичный убийца был единственным по-настоящему толерантным человеком во всех Соединённых Штатах. Не исключено, что и на всей Земле.
Но от мысли, что придётся смотреть на эту приторную рожу ближайшие несколько суток, если не больше, хотелось плеваться без остановки.
— Зачем тратить время на подобную мелочь, когда можно заарканить добычу покрупнее, — отведя взгляд от трупа, Зсасз прошёл обратно на кухню и задумчиво уставился в замызганное грязью окно.

*Macte (лат.) — прекрасно, отлично.

Отредактировано Victor Zsasz (2012-12-04 06:45:42)

Неожиданное прикосновение почувствовалось чем-то вроде удара, точно разящего в цель, в самое слабое место. И хотя там, в лабиринте, Зсасз сам охотно обнимал и трогал эту мёртвую женщину, сейчас он испытал краткий испуг. Мужчина отшатнулся, резко побледнев, — хотя, казалось бы, куда бледнее? — и схватил Джейн за руку. Схватил быстро, больно, сжав почти до хруста тонкое запястье.
— Не надо, — отрывисто попросил он, голосом, полной тяжёлой угрозы, хмурый, словно предгрозовое небо. Широко открытые глаза сверкнули отчаяньем загнанного в угол зверя. Виктор не переносил, почти до физической боли, когда к нему прикасались. Отчасти из-за мрачных воспоминаний о лечебнице, где чужие касания всегда были насильственны и несли один страх и страдание; отчасти — из-за собственной ненависти ко всему живому, которая за долгие годы пропитала рассудок маньяка насквозь. Убийца любил только мёртвое, недвижное. А Доу в шкуре корейского мальчишки сейчас казалась ему как никогда живой. От неё ещё слишком явственно разило свежей плотью.
Овладев собой, Зсасз разжал медленно пальцы и пробормотал сквозь сцепленные зубы, глядя на смуглую маску лица перед собой:
— Прости.
Кровь влажно стекала по щеке. Убийца вытер след указательным пальцем, облизнул его. Солоноватый привкус металла защекотал нёбо.
— Ты относишься к убийству как к искусству. Поэтому ты нужна мне. Я отдам тебе Бэтмена, — Виктор снова повернул голову к окну, устремив взгляд в дождливое небо, — человека с двумя лицами, который сам боится себя. Мне известно, кто прячется под маской. И он станет твоим.
В квартире пахло какими-то благовониями, затхлым ароматом ветоши, и смердило смертью. Зсасз вдохнул поглубже эту раздражающую и одновременно возбуждающую эссенцию, — так, что и без того широкая грудная клетка раздулась до пугающих размеров, будто вот-вот готовая лопнуть с оглушительным треском, словно перезрелый арбуз, — запрокинул голову, тихо, беззвучно рассмеявшись:
— Разве это не прекрасно? Вершина твоего мастерства. — Губы изогнулись в улыбке. — Ты поможешь мне?
На этот раз мужчина сам взял Джейн за руку и приложил теплую ладонь к своей щеке. В квартире воцарилась убивающая все звуки тишина. Был слышен лишь шёпот двух сердец, отбивающих частые удары так волнующе близко друг к другу.

Отредактировано Victor Zsasz (2012-12-07 08:57:48)

Убийца готов был издать умиротворённое сытое урчание, если бы только его грубые связки годились для такого дела. Хищный зверь внутри ощетинился довольным оскалом, предвкушая скорую охоту. Хитрый, плутоватый дьявол, — он уже вовсю смаковал кровавую расправу над ненавистной, но столь желанной добычей.
Ловушка вот-вот захлопнется. Час расплаты совсем близко!

Виктор не ждал нового прикосновения, липкого и холодного, но сумел принять его без прежней настороженности. Возможно, ему было даже приятно. Всякое существо тянется к себе подобному. И самое одинокое сердце в тяжёлый для себя час нуждается в поддержке.
— Нам позволено гораздо больше, чем всё.
Мужчина положил руки на поясницу Джейн, дыша спокойно и глубоко. Доу теперь не казалась ему манекеном в фальшивой оболочке из плоти и кожи. От неё не исходило чужеродности, её можно было трогать без страха, без отвращения слушать её дыхание. Однако всё это по-прежнему оставалось для убийцы за гранью нормы. Порыв был естественным, но почти не объяснимым с точки зрения здравого смысла, и с трудом поддавался осмыслению тем, от кого исходил. Маньяк мог поклясться, что никогда ещё не испытывал желания уничтожать и миловать одновременно. Он чувствовал рёбрами рукоять ножа, небрежно заткнутого за пояс джинсов, изнывал от потребности взять его в ладонь; но что-то останавливало.
В глубине души Зсасз понимал, что если уступит кровожадному порыву, то Джейн уже никогда не выйдет отсюда. Старые привычки так просто не искореняются.

— Брюс Уэйн, — рыкнул он, подобно берсерку, выплюнув мерзкое имя в прогорклый воздух квартиры.
Выдав Доу истинную личность защитника города, маньяк принялся ходить из угла в угол по тесной комнате. Пол натужно скрипел под его ботинками, измазанными в подсохшей крови.
— Я должен убедиться, что летучая крыса сыграла в ящик, — в конце концов обронил мужчина, презрительно скривив свою пасть, — или лично выписать ему билет на тот Свет, если это не так.

Зсасз ни на секунду не прекращал составлять планы по поимке добычи. Под давлением инстинкта он даже во сне раз за разом обдумывал тот или иной расклад, при котором им с Бэтменом предстояло столкнуться. Его рассудок, приспосабливаясь к тому, что происходило вокруг, действовал словно вирус, подвергающийся бесконечным мутациям. В воспалённой больной сердцевине этого мутанта за считанные мгновения вспыхивали и гасли, выгорая, как листья в костре, десятки разнообразных сценариев, неизменно обещавших смертельный исход намеченной жертве и жизнь — самому охотнику. Виктор не готов был подставляться, не желал рисковать, путешествуя через охваченный безумием город, чтобы попытаться проникнуть в логово противника. Убийца поступил более подло, как и положено любой хищной твари: позаботился о наживке.

— Уэйн спонсирует детский приют в Готэме. Он обязательно объявится, если пронюхает, что детишкам грозит опасность. О, он не упустит случая погеройствовать; тут-то мы его и прищучим. Нужно его обмануть. Нужно их всех обмануть. И это сделаешь ты, — когтистый палец маньяка ткнулся женщине в грудь. Его массивная челюсть чуть подрагивала, а глаза светились пьяным восторгом. Воображение уже живописало Зсасзу беспомощную агонию Уэйна, когда тот попадёт в его лапы. Убийца чуял страх, смерть и кровь.

Он торжествовал.

Отредактировано Victor Zsasz (2012-12-21 18:23:49)