Он шел один. В сгущающейся темноте вечера, засвеченной желтым светом фонарей, застыли гротескные тени сломанных  и исписанных скамеек. Асфальтовая дорожка, вся в черных глубоких трещинах, отражала шаги человека, словно намеренно усиливая каждый звук.
Когда-то он уже бывал здесь. Но за годы, прошедшие с того момента, все изменилось... Не настолько, чтобы обращать на это внимание.
Уэйлон торопился. Где-то позади осталась угнанная еще утром машина, сдохшая на полпути. Старый «Мустанг» с прогоревшим двигателем теперь был совершенно бесполезен. В багажнике машины лежал связанный владелец. Старикашке, чей возраст приближался к восьми десяткам, навряд ли под силу выдержать даже такое короткое путешествие. Да и черт с ним, Крок перестал думать о нем спустя несколько минут после того, как загнал «Мустанг» на неприметную стоянку возле парка. Там машину долго не смогут найти.… Если только по запаху, исходящему от багажника.
Готэм, Убийца Крок был в этом уверен, ждал его появления. Он не был настолько глуп, чтобы рассчитывать на теплый прием, но некоторых из тех ребят, с которыми Уэйлон начинал «дела» неплохо было бы увидеть. Кочевая жизнь цирка осталась позади. И не сказать, чтобы Крок об это жалел. Ему вообще многие из подобных чувств были незнакомы.
Чернокожий мужчина прибавил шагу, поднимая ворот кожаной байкерской куртки. Впереди, там, где фонари оказались разбиты, раздались голоса. Не нужно было видеть этих людей, чтобы почувствовать их возбуждение и злость, читающуюся в срывающемся разговоре и пронзительном смехе.
В другой раз Убийца Крок предпочел бы обойти такую компанию. Но сейчас он действительно спешил, к тому же в голове поднимался гул, стучащий в висках и мешающий трезво оценивать ситуацию. Будучи физически очень сильным, негр не сомневался в том, что, если возникнут неприятности, то он сможет с ними справиться.
Их было шестеро. Мужчин, уже не подростков, но еще не достаточно зрелых. Лица идиотов с запавшими темными глазами, блестящими тупо и азартно, худые вертлявые фигуры, одежда, провонявшая нечистотами и экскрементами. Отбросы общества, сидящие на игле. У двух из них, как заметил Крок, были выкидные ножи. Наркоманы столпились возле скорчившейся на земле фигуры. Определить, кто это и жив ли он еще было совершенно невозможно.
Один из них, одетый в дурацкую шапочку с помпоном, мотнул головой и зло посмотрел на Крока.
- Эй, ребяяят, тут грязный ниггер!  - полусмеясь отвратительным писклявым голосом возвестил он своих подельников.
Они разом двинулись на чернокожего мужчину, оставив свою предыдущую жертву спокойно подыхать, если она еще не была к тому времени мертва. В движении человеческих парий не было ничего организованного. Хищные животные охотятся совсем не так. Крок всегда сравнивал людей со зверьми, но в случае наркоманов с разложившейся в конец психикой, это не работало.
- Еще один шаг, и я убью тебя, - проговорил Крок, останавливаясь и обращаясь к смеющемуся парню в глупой шапочке. В темноте нельзя было детально рассмотреть, как выглядит «ниггер». Наркоманы заметили только то, что он был черным, что он был один, и вроде бы у него не было оружия. Легкая добыча.
Конечно, слова Крока остались без внимания. Обладатель шапочки сделал выпад, стараясь зацепить его ножом, но через пару секунд он уже кричал, держа на весу свою руку.
Что-то щелкнуло в голове Убийцы Крока, заполняя сознание. Он повернулся на звук выстрела, ощущая боль и запах крови, а затем полностью потерял контроль над собой.
Уэйлон очнулся, лежа под раскидистым дубом на промерзшей земле. Левый бок пламенел болью. Должно быть, он каким-то образом пришел сюда, после…. Память заботливо молчала, не желая показывать то, что произошло на аллее парка. Рот, горло, руки и одежда Крока была в чем-то влажном, что наводило на какие-то мысли.
… Рядом кто-то был.

Джип послушно несся вперед, оставив позади труп своего прежнего хозяина и идущих по свежему следу копов. Почти безлюдная дорога тянулась ровной полосой. Лишь изредка любопытному свету фар доставался тот или иной рекламный плакат, почти утопавший в ветвях разросшихся деревьев.  Лишь один единственный раз на обочине мелькнул силуэт человека, вытянувшего руку в тщетной попытке остановить попутку. На той скорости, которую набрало авто, различить что-то оказалось невозможным. Полусмазанное пятно на месте лица.
Эта однообразность медленно погружала Джонса в сон. Он чувствовал, как сознание начинает покидать его вместе с потерей сил. Из раны сочилось слишком много крови. Все-таки нужно было перевязать ее, прежде чем садиться за руль, но упущенный момент уже не вернуть. Боль сделалась какой-то далекой, превратившись скорее в глухое раздражение и помеху.
Крок откинулся на кресло, бросив взгляд на белую женщину. Зачем она была нужна ему? Пташка все еще была без сознания. Лицо отнюдь не выражало безмятежность, на нем застыло некое мучительное выражение, черные волосы резко контрастировали с белизной кожи.
Взгляд чернокожего бандита вновь вернулся на дорогу. Джип притормозил и свернул направо сразу после плаката, убеждающего беречь животных и не одеваться в меха. Это шоссе, пролегающее по Тэйлор-авеню,  должно было вывести на объездную дорогу.
Вскоре показались косенькие домишки с хламом, вываленным во дворы. Эти трущобы с запахом нищеты могли бы показаться Кроку знакомыми, если не почти родными. Но его сознание уплывало вникуда, вместе с воспоминаниями. Он пару раз буквально ловил себя на том, что руки слабели и соскальзывали с руля.
Громкая безудержная музыка не помогала, а наоборот сливалась в общую какофонию, которую негр уже не разбирал. Ему казалось, что погоня близка. Мерцание фар встречных машин, количество которых заметно увеличилось, становилось похожим на полицейские мигалки.  Крок не видел выскочившее словно ниоткуда шевроле, не слышал он и голоса попутчицы. Но инстинкт гнал его вперед, а разум уже погрузился в туман.
Джип, чудесная машина, напичканная электроникой, словно сошел с ума, показывая дикий нрав необъезженного мустанга. Приборная доска светилась и сияла предупреждающими знаками.
Еще один поворот, и автомобиль занесло, вытаскивая на встречную полосу прямо перед белой, как северный кит, фурой. Грузовик загудел, веля убраться с дороги прочь. Но совсем не это, а резкая и неожиданная боль вернула Крока к реальности.
Не задумываясь о том, что делает, он резко и грубо оттолкнул локтем женщину. Чужие белые руки исчезли с руля. И визг, который острым ножом прорезал правую барабанную перепонку Крока, замолк.
На размышления не было времени. На джип неслась огромная фура, уже занимавшая все пространство в лобовом стекле. Бандит нажал на педаль газа, вместе с этим круто выворачивая руль. Машина рванулась вперед и, пробив низкий оградительный заборчик, слетела в кювет, уткнувшись в него носом. Грузовик, секунду назад грозивший раздавить черное авто, проехал мимо, еще раз громко гудя. Водитель торопился доставить груз мороженой рыбы вовремя, поэтому решил не помогать  людям, с которыми чуть было не столкнулся.
Мощный двигатель джипа затрясся в агонии и заглох. Невеселые огоньки на приборной панели воззрились с осуждением окружного прокурора. Скорее всего, причиной тому был удар, но радио перескочило на другую волну. И теперь некий священник вещал оттуда ровным, спокойным голосом, прерывающимся коротким шипением.
Ни пассажирка, ни водитель джипа не были пристегнуты. Рулевая колонка сильно ударила Крока в грудь. Шапка слетела с его лысого, покрытого чешуей и татуировками черепа. Бандит медленно распрямил спину, снова ощущая боль в полной ее мере, и обернулся к Пташке.
- Живая? – спросил Джонс, но вовсе не из сострадания или заботы. Он лишь оценивал все шансы, которые давала ему судьба… так же, как и учитывал все трудности.

Отредактировано Waylon Jones (2013-02-10 22:52:02)

Она была жива, но задавала слишком много вопросов.  Каждый из них требовал ответа. Но говорить значило терять драгоценное время.
Сигаретный дым медленно наполнял салон джипа. Запах щекотал легкие. Обессиленный от большой потери крови, Крок почувствовал, что задыхается в этом дыму. Сознание и так грозило уйти в любую минуту. Он протянул руку и потушил сигарету женщины двумя пальцами. Боль практически не чувствовалась.  Нервные окончания перестали отзываться, значит, Костлявая уже дышит в спину.
- Сама не видишь? Этот молокосос меня подстрелил, - Кроку все же пришлось ответить. Еще одна упущенная минута.
Ключи все еще были в замке зажигания. Болтающаяся на них бляха с Веселым Роджером, казалось, издевательски смеялась. Не особо надеясь на успех, Джонс провернул ключ, прислушиваясь к звуку мотора. Машина, не смотря ни на что, подала еле слышный голос, рокотом возвестив о том, что еще жива. Огни приборной доски мигнули. Но двигатель снова заглох, и воцарилась тишина. Как и следовало ожидать, все будет не так просто. Вытащив ключи из замка зажигания, Крок сунул их в карман.
В возникшей паузе было различимо лишь тяжелое дыхание бандита. Каждый вдох и выдох сопровождался хрипом. Возможно, рулевая колонка повредила ему ребра.
- Сиди здесь, - глухо бросил чернокожий, нащупывая ручку двери, нажимая на нее, и вылезая в холодную ночь. Водительское сидение, претензионно обтянутое светло-бежевой кожей, теперь было красным и промокшим от крови.
Стопзамки не работали. Значит, Пташка, оказавшаяся на удивление крепкой, не сможет заблокировать двери изнутри. Хотя, если бы она это и сделала, у Крока все еще остался пистолет… На крайний случай.
Дождь, перешедший в неистовый ливень, чуть не сбил негра с ног. Замерзшая земля под ногами сделалась скользкой, и ему пришлось ухватиться за дверцу машины, чтобы не упасть.
Ветхие дома, стоявшие поблизости, вовсе не были заброшенными и пустыми, как могло показаться на первый взгляд. Но вряд ли кто из здешних обитателей мог бы протянуть руку помощи, или просто вызвать полицию. Это было одновременно и хорошо, и плохо.
Крок намеревался посмотреть, насколько пострадали детали машины, но сначала нужно кое-что сделать. Превозмогая слабость и опираясь на черный металл, он обошел джип, оказавшись рядом с пассажирской дверью. Рывком открыв ее, Джонс оказался в непосредственной близости от своей заложницы.
- Давай сюда мобильный, - как ни затуманен был разум, но Крок прекрасно помнил, что из-за погони не успел забрать телефон женщины. Она собиралась вызвать полицию, значит, он у нее точно был. Упусти бандит этот нюанс, и Пташка могла бы спокойно вызвать копов, пока Джонс разбирался с машиной. Этого шанса ей давать не следовало. Мужчина протянул большую  неожиданно светлую в отличие от цвета кожи ладонь, ожидая когда будет выполнен его приказ.
- Одна живешь? – вот от этого вопроса, точнее от ответа на него, и зависело то, что должно случиться дальше.
За спиной по дороге пронесся автомобиль, окатив Крока холодными брызгами. Водителю даже не пришло в голову притормозить и поинтересоваться, что же произошло. Впрочем, не ему одному.  За сегодняшнюю ночь в полицию не поступило ни одного звонка, извещающего об аварии.

Эта ночь была полна сюрпризов. Вместо того, чтобы беспрекословно отдать телефонную трубку, женщина протянула Кроку свою руку, чтобы выйти из машины и оказаться вместе с ним по ту сторону тьмы, где лил непрекращающийся дождь и сжимал легкие морозный воздух.
Ее рука оказалась неприятно холодной. Стоило сильнее сжать пальцы, и тонкие кости хрустнули бы, как веточки. Крок чувствовал их под ее тонкой белой кожей. Он знал, что способен сделать это, но сейчас так не поступит.
Странная она была, эта белая Пташка. Смотрела на Крока в упор и говорила, говорила, говорила. Так не ведут себя запуганные жертвы, глупые люди, страх которых иногда лишь раздражал. Если бы женщина находилась под воздействием наркотиков или еще какой дури, Джонс бы понял ее поведение. Понял и пристрелил бы ее, не задумываясь.
Крок молча слушал женщину, чувствуя, как кровь медленно перестает течь, и тело становится чужим и ватным. Он и так уже слишком долго держался. Но человеческие силы не безграничны.
Но чернокожий бандит не позволил бы себе упасть сейчас. Земля казалась ближе, чем была на самом деле. Уйти в темноту, значило не проснуться уже никогда. Крок сжал наточенные зубы, прикусывая губу до крови. Острая боль пронзила сознание тонкой иглой, ненадолго отгоняя сон и смертельную усталость.
- Заткнись, - голос Крока звучал тихо и хрипло, будто звуку приходилось прорываться через липкую и вязкую преграду. Он стянул с себя куртку, она выскользнула из его рук и упала на землю.  Пальцы почти не слушались, но усилием воли Крок вернул себе контроль над телом. Возиться с пуговицами на рубашке, чтобы расстегнуть ее, не было времени. Взявшись за воротник, Джонс рванул ткань в стороны, разрывая ее. Заложница могла видеть, как перекатываются его натренированные мускулы под чешуей. Видеть она могла и берету за поясом его джинсовых штанов. Клетчатая рубашка вся была пропитана кровью. В темноте нельзя было толком рассмотреть рану, ее покрывала запекшаяся кровь, но, без сомнений, это было пулевое попадание.
Туго обвязав рубашку вокруг торса, Крок затянул рукавами узел. Возможно, эта мера уже давно запоздала…
Чернокожий наклонился, чтобы поднять куртку, и его повело. С трудом удержавшись на ногах, он, тем не менее, сумел выпрямиться.
- Смелая, значит? Ни одна белая баба не смеет мне указывать, - и все-таки, при всей своей неустрашимости, женщина отступила назад. На один шаг. Его ничего не стоило преодолеть. Нагнать ее, чтобы оказаться в непосредственной близости. Глаза Крока потемнели, а губы разошлись в оскале.
Пусть бандиту не хватало сил и координации, чтобы попасть в рукава своей же куртки и пришлось просто накинуть ее на плечи, вырвать Пташкин язык он был способен. Чего проще, открыть ей рот, нащупать влажный и теплый орган и лишить ее спеси и голоса. Будет много крови и боли. И, наверное, какой-то водитель все-таки остановится, чтобы спасти женщину, или вызовет полицию. Кроку сейчас не скрыться от них, следующая пуля пробьет его сердце или войдет точно в мозг…
- Возьми, - в руке Джонса что-то заблестело. Он протянул женщине ключи от машины, которые достал из кармана штанов. Кисть чернокожего качнулась, заставляя связку звенеть, - ты права, я не могу вести джип, его поведешь ты.
- Жди в машине. Если решишь свалить без меня или позвонить, куда не следует, я тебя пристрелю. На это мне сил хватит, - второй рукой Крок вытащил из-за пояса пистолет и показал его Пташке, чтобы она не думала, что он шутит или переоценивает себя.
Он отступил на несколько шагов и только потом развернулся, показав заложнице спину. Подойдя к дымившемуся капоту, Крок поднял его крышку, которая открылась на удивление легко.

Кроку ни разу не приходилось иметь дело с машинами, подобными этому черному джипу. Стальному монстру, который мог бы стать его личным гробом за полтора миллиона зеленых. Потребовалось время, чтобы разобраться в переплетении проводов и трубочек и найти поломку. Дождевая вода, обрушивающаяся с небес, мешала видеть, но Джонс почти не ощущал, насколько она холодна.
Лишь вернувшись в машину и буквально втащив свое ставшее грузным и неповоротливым тело на заднее сидение, Крок понял, что промерз до костей. Даже просторного салона оказалось мало, чтобы вместить чернокожего убийцу. Упершись подошвами кроссовок, испачканными в липкой земле, в дверцу, он лег, выбрав наиболее удобное положение.
В воздухе помимо запаха крови отчетливо чувствовался резкий алкогольный аромат. Глоток ядреного пойла сейчас бы действительно не помешал.
Потеряв способность удивляться, Крок забрал протянутую ему Пташкой бутылку. И, не поблагодарив, и жадно стал пить виски, почти не чувствуя, как по горлу скатывается вниз огненная жидкость. Добравшись до желудка, она разлилась приятным теплом по казавшимся каменными мускулам.
Послушно заработал двигатель, джип подался назад, выезжая из канавы, в которую уткнулся носом, и со второй попытки выскочил на шоссе. Из-под капота все еще вился белый дымок, говоря о том, что машина протянет недолго.
Равномерность движения автомобиля на этот раз не могла усыпить Крока. Он схватился за сознание с упорностью тяжело раненной бойцовой собаки, которой нельзя упасть. Если она проиграет, то с ринга живой уже не выйдет.
Джип миновал ветхие домишки, огибая город и выезжая на другую дорогу. Теперь в стеклах мелькали фасады куда более респектабельных зданий, чем лачуги на Тэйлор-авеню. Но Джонса это пока не интересовало. Он смотрел на Пташку, которая сейчас, возможно, спасала ему жизнь. С заднего сидения был виден только ее затылок и краешек бледного лица, отражающийся в зеркале заднего вида.
Странная белая женщина. У нее было столько шансов прикончить Крока, но она не воспользовалась ни одним. Когда он починил машину, Пташка могла, лишь нажав на педаль газа, похоронить циркача под тремя тоннами металла или же просто уехать, оставив его подыхать под проливным дождем. Но нет, она не сделала ничего подобного. Черный внедорожник пронесся  даже мимо отделения полиции  - последней возможности, чтобы отделаться от бандита.
Скаля спиленные зубы, Джонс глухо рассмеялся и вновь приложился к горлышку бутылки. Последний капли «Белой Лошади» исчезли как раз тогда, когда Пташка припарковала машину и заглушила двигатель.
- Ты хорошо водишь, - черт, а ведь Крок не собирался ей отвечать. Но слова сами сорвались, видимо, всему виной алкоголь.
Открыв дверцу, чернокожий бандит вышел из залитого кровью джипа. Сделать это оказалось на удивление легко, сложнее было удержать равновесие и сознание. Они, как две шлюхи, которым не доплатили. Манили за собой, показывая соблазнительные тела, но постоянно уворачивались, стоило протянуть к ним руки.
К тому времени, как Крок и Пташка добрели до дома, где она жила, оставив позади машину, на заднем сидении которой валялась пустая бутылка из-под виски, а под водительским сидением лежала шапка чернокожего, дождь почти прекратился. Но свое предназначение он исполнил, разогнав людей, которые могли стать ненужными свидетелями.
Джонс почти не помнил дорогу. Он просто следовал за белой женщиной, храня молчание и смотря ей в спину. А вокруг были какие-то тени, жавшиеся к стенам домов автомобили, оставленные хозяевами до утра, рекламные вывески…. Живей всего в памяти отразились заспанные и блеклые глаза старухи-консьержки, высунувшейся из своего закутка на звук открываемой двери дома, куда привела Крока судьба в лице его недавней заложницы. Безразличие, написанное на морщинистом лице, сулило то, что старая женщина не возьмет в руки телефон и не наберет номер полиции, пока квартирантка и ее гость никого не будут беспокоить.
Белые-зеленые стены тянулись бесконечной чередой и упирались в лифт, воспоминания о котором потонули в темноте. Минуты пути до квартиры Пташки начисто стерлись из восприятия Крока.
В следующий раз ему удалось собраться, лишь перешагнув порог. Инстинкты проснулись, заставляя бандита осмотреть то место, которому он так просто доверился. Пташка жила в совсем маленькой квартирке. В ней пахло сигаретным дымом. Свет, исходящий из встроенных в потолок светильников, растекался мутным желтым свечением. Видимо, покидая жилище, женщина не побеспокоилась о том, чтобы их выключить. В прихожей стояли две пары ботинок одинакового размера – одни женские, другие мужские, о которые Джонс чуть было не споткнулся.
С трудом сглотнув комок, образовавшийся в горле, чернокожий двинулся дальше, оставляя на полу грязные следы. Хватаясь за стены, он добрел до комнаты с не застеленной кроватью и рухнул на постель, всеми силами не давая себе погрузиться в сон.

Отредактировано Waylon Jones (2013-03-27 20:48:47)

Ватное одеяло в голубом пододеяльнике было неожиданно сырым и холодным. Джонс лежал, вдыхая застарелый аромат сигарет и женского тела. Тяжесть медленно уходила из сознания, уступая место каменному безразличию. Выпитый алкоголь давал себя знать и звал в страну, из которой никто не возвращался.
С трудом повернул голову влево, Крок увидел лампу без абажура тумбочке, придвинутой к кровати, и на которой, помимо прочего, лежали чьи-то очки, аккуратно убранные в открытый футляр. Он захотел включить ее, чтобы разбавить мутный свет, меркнущий перед глазами, но дрожащая рука, казалось, не слушалась. Сильное и тренированное тело циркача постепенно отказывалось ему подчиняться, уступая слабости. Сделав несколько безуспешных попыток дотянуться до выключателя, чернокожий бросил эту затею, проклиная свою беспомощность и неосмотрительность.
На пороге спальни возник силуэт белой Пташки, ставший совсем нечетким и расплывающимся. Она что-то говорила, и Джонс далеко не сразу разобрал ее слова. Но, когда все-таки справился с этой задачей, растянул в ухмылке пересохшие губы с запекшейся кровавой коркой. Бандита рассмешило упоминание страха, сам он ничего не боялся, даже смерти. Слишком часто она проходила рядом и смрадно дышала в спину.
- Зашьешь дыру, - Крок явно не был многословным. Он наблюдал за тем, как бывшая заложница перемещается по комнате, рвет простыню и говорит о том, что совсем не имело значения. Даже со своего места он чувствовал сильный запах крепкого виски, но уже не мог разобрать, исходит он Пташки или от него самого.
Приподнявшись, чернокожий преступник стал снимать с себя пропитанную кровью одежду, движения его были неловкими и медленными. Крок не возражал, когда Пташка начала помогать ему. Сейчас ее руки были теплыми, а их мимолетные прикосновения приятными.
Она не брезговала дотрагиваться до покрытой чешуей кожи. Должно быть, из-за того, что женщина была сильно пьяна. Самому Джонсу тоже не помешали бы пара глотков русской водки.
- Вскипятишь в воде иглы и нитки, возьмешь перчатки, потом заштопаешь меня. И таблетки принеси, - навряд ли Пташка могла вытащить пулю. Ей вообще не к чему было это делать и помогать  беглому убийце, которого, должно быть, уже успели объявить в розыск. Крок вспомнил о том, что собирался с ней сделать, и какой-то нелепый призрак сомнений возник в его голове, чтобы тут же исчезнуть. Пуля могла и подождать, если, конечно, Крок не сдохнет прямо в этой квартире.
Словно читая мысли чернокожего бандита, женщина включила лампу. Яркий свет неприятно резанул по глазам. Почти на ощупь Крок дотянулся до стеклянной бутылки, буквально заставляя непослушную и холодную руку сжать ее и поднести ко рту. Спиртное полилось в горло, не оставляя ни жжения, ни горячего следа. Белая Пташка волновалась зря. Джонс не чувствовал боли от промокания дыры, чернеющей на его темном боку. Он вообще ничего не ощущал, кроме кружащей голову близости женщины, спасающей его жизнь.
- Убийца Крок, - ответил бандит, понимая, что не сегодня, так завтра она увидит его изуродованное лицо в новостях по центральному каналу. Имена тоже не имели значения, поэтому мужчина назвал свою кличку. Смех Пташки был настолько заразителен, что циркач вновь улыбнулся, облизывая раздвоенным языком рот.
- А кто ты, Пташка? – это было лишним. Кроку не обязательно было помнить маленькую, худенькую, и безрассудно-храбрую женщину. Но спиртное уже ударило в голову, а дождливая мартовская ночь могла стать для него последней.
Что-то твердое впилось в живот бандита, отдавая тупым ноющим чувством. Вытащив забытый пистолет из-за пояса, Джонс положил его вместе с почти пустой бутылкой на тумбочку, невольно скидывая на пол очечник. Очки вылетели из футляра, отчего-то напоминая о мужских ботинках в прихожей.
- С кем ты живешь? Он скоро вернется? – голос Крока снова перешел в надсадную хрипоту. Некогда сильные ладони перехватили руки Пташки, чуть сжали их и отпустили, когда легкие сдавил глухой кашель.

Надсадный кашель отнял слишком много сил. Отпустив руки белой женщины, Крок откинулся на постель, чувствуя, как внутри него, под кожей и грудными мускулами, где-то меж ребер начинает разгораться пожар. Былая отстраненность сменялась неожиданной горячкой, сворачивающей жилы. Теперь Крок вновь начал ощущать боль. И, стараясь не делать глубоких вдохов, он лежал на жесткой кровати, теряясь в своих мыслях и образах, размывающихся перед глазами.
Слуха циркача касались посторонние звуки, которым не место было в этой комнате. Дождю не под силу надолго удержать ночную жизнь. Совсем недавно опустелые улицы и дворы уже наполнились  людьми. Резко завизжали тормоза и загудел сигнал машины, в ответ на это раздался дерзкий женский смех, в котором читался вызов и пьяный угар нищеты.
Должно  быть, Пташка открыла окно. Когда? Сознание путалось, подставляя ложные образы и воспоминания. Джонс не слышал, как Пташка просила его не умирать. Он смотрел на ее силуэт, тонувший в ярком свете лампы, видел, как шевелятся бледные губы, но вместо слов доносился все тот же смех, эхом отдающийся в голове. В нем Крок смог распознать лишь имя. Белую маленькую женщину звали Джоанной.
С трудом повернув голову направо, бандит смог рассмотреть, как из ящика тумбы появляются таблетки. Крок узнал упаковку. Препарат мог унять жар и снять воспаление. Но Джоанна, словно забыв или не осознавая, в каком состоянии находится чернокожий преступник, не вытащила капсулы из пластиковой баночки. Если он хочет жить, то самому придется с этим разбираться.
Джонс думал только о том, как ему заставить себя протянуть руку и взять кефлекс. Последние слова Джоанны он все-таки расслышал, но навряд ли предал им значение. Как только Пташка, она все равно останется для Уэйлона именно ею, ушла, раненый бандит вновь приподнялся, буквально протаскивая вперед свое ставшее таким неуклюжим тело.
Схватив банку, опасаясь, что силы кончатся в самый неподходящий момент, он одним движением открыл крышку и высыпал себе в рот целую пригоршню бело-синеватых капсул. Глотать их было тяжело. Желатиновые оболочки липли к сухому небу, но Крок справился с этим, в один момент приняв трехсуточную дозу.
Предел. Пластиковая банка выпала из больших рук и затерялась в складках одеяла. Тяжелый сон все-таки настиг преступника. Он потерял много крови, был пьян, к тому же, у Джонса развивалась пневмония. Даже самый закаленный человек не сможет противостоять всем этим факторам, взятым вместе. Веки мужчины медленно закрылись, а дыхание с заметной хрипотцой стало более ровным и спокойным.
Уэйлон уже был в другой реальности, когда вернулась Джоанна. Это было к лучшему. Он не чувствовал, как она зашивает рану, стягивая почерневшие края дыры непослушной ниткой. Иголка, конечно, это была простая швейная игла с прямым  и непослушным станом, иногда застревала в коже и не могла пробиться сквозь твердую чешую – проявление ихтиоза. Неровные стежки вскоре закрыли пулевое отверстие, давая Кроку еще одну возможность выжить.
В бессознательном состоянии чернокожий гигант лежал на кровати, его пальцы до белого сжимали одеяло, а электронные часы на стене отсчитывали время до наступления утра. Кроку снились заваленные мусором бедные кварталы из его детства. Он физически чувствовал вес бейсбольной биты в ладонях. Посреди улицы стоял сверкавший свежей краской черный джип, на заднем сидении которого находился связанный наркоман из темного парка. Он что-то кричал ртом с оторванными, или, точнее, откусанными, губами, в кровавом месиве лица сверкали зубы. На водительском месте сидел другой. В глупой шапочке. Он положил на руль руки, которые заканчивались на кистях обрывками кожи и сухожилий, и улыбался. Чертов гад скалился нагло и дерзко. Смотри, мол, я здесь, сижу в шикарной машине за три миллиона зеленых, а ты подыхаешь в незнакомой квартире на сырых простынях.
Размахнувшись, Крок ударил битой по ветровому стеклу. Оно не разбилось, но пошло паутиной белых трещин. И тогда он ударил еще раз и еще, пока стекло не разлетелось сотнями острых брызг,  и не наступила тишина.