За проржавевшей в некоторых местах решеткой не было «целого светлого мира», за нею не было даже начищенного до белизны тюремного коридора, по которому ходили бы надсмотрщики, - все те же полумрак, сырость и вонь. Только высоко в каменном своде подземелья огромным белесым глазом смотрела каменная труба, ведущая на поверхность. Хотя никого еще она не довела до конца. Так говорили.
Восьмилетняя Талия знала, где находится, знала почему. В Яме – самой ужасной тюрьме на свете, откуда не выбраться. Рожденная здесь, девочка никогда не считала камеру, в которой они с матерью жили, своим домом, хотя и помнила ее столько, сколько и саму себя.
Где-то есть место, куда они отправятся потом, когда выйдут из тьмы. Надежда на это, казалось, родилась вместе с Талией.
Словно цветок, тянущийся к солнцу, девочка проводила свои дни в постоянном созерцании дыры, из которой струился свет. Научившись ходить, Талия научилась и крепко цепляться за решетку, а затем – лазить по ней до самого потолка. Безотчетно, без всякой твердо оформившейся мысли. Инстинктивно.
Однажды в полуразрушенной камере напротив, где не было ничего, кроме каменных выступов и жесткого пола, появился узник. Он наблюдал за ней, а Талия, забираясь на горизонтальную перекладину решетки и сидя там, как маленькая любопытная обезьянка, наблюдала за ним. Молча. Говорила она только с матерью, да и то изредка.
- Слезай оттуда! – Мелисанда никогда громко не звала дочь по имени. Пусть лучше все думают, что ее ребенок мальчик.
Девочка не обратила на мать никакого внимания, и пришлось позвать еще раз, а потом еще, пока упрямица не оторвала взгляд от узника в камере напротив и нехотя не спустилась вниз.
- Пришел врач. Он просто тебя осмотрит. Не бойся.
Лысый человек с черными глазами не внушал Талии страха. В его сухом, трескучем голосе слышались теплые, добрые нотки. Но и ему она не говорила ни слова. Только кивала или, наоборот, отрицательно крутила головой.
- Давай-ка посмотрим язык, - приговаривал врач, осматривая девочку. – Хорошо. Теперь живот. Так и не говорит?
- Редко.
- Но понятно?
- Да.
- Значит, просто не хочет.
Обычный короткий разговор врача с матерью ребенка не предвещал ничего плохого. Но, когда мужчина ушел, случилось непоправимое. Он забыл закрыть дверь.

Отредактировано Miranda Tate (2012-08-18 15:07:01)

Отредактировано Miranda Tate (2012-08-18 17:20:08)

Отредактировано Miranda Tate (2012-08-19 09:35:57)

Отредактировано Miranda Tate (2012-08-20 15:40:39)

Врач примирительно выставил ладони вперед, показывая тем самым, что он не собирается забирать девочку или покушаться на территорию Бэйна. Вид у него был действительно расстроенный.
- Прости,  - еще раз попросил старик, обращаясь не то к Талии, не то к ее покровителю. Опасаясь, как бы молодой узник не напал, он сделал два шага назад.
Погруженная в свои мысли, девочка не сразу заметила присутствие врача, но, когда Бэйн вскочил, встрепенулась. На старика она смотрела равнодушным, неподвижным взглядом. Если бы он пришел на несколько минут пораньше, она, возможно, выместила бы свою злость и на нем. Но горе опустошает, а слезы успокаивают. Талия поднялась на ноги и взяла своего друга за руку.
- Уходи, - произнесла удивительно взрослым голосом. – Иначе он тебя убьет, - помолчав, добавила. – Похорони мою мать.
Врач некоторое время стоял пораженный, ведь раньше он никогда не слышал, чтобы Талия разговаривала, а потом, грустно улыбнувшись, кивнул и ушел. Вскоре стало слышно, как он и еще кто-то перетаскивают тело Мелисанды.
- Бэйн. Там лучше, - девочка легонько дернула мужчину за руку и указала в сторону камеры, которая была ее прибежищем все это время. – Будем жить вместе.