Зимой на побережье Сицилии наступал мертвый сезон. Курортные города казались пустынными и вымершими, как будто их постиг мор. Закончив работу на острове Сан-Мигел, Талия направилась в Таормину, где должна была встретиться с отцом. Бэйн последовал за ней под предлогом личной безопасности, хотя истинная причина была весьма далека от текущих дел Лиги. После того, что произошло между ними на острове Сан-Мигел, Бэйн не мог оставить ее ни на минуту.
Они прибыли на три дня раньше назначенного срока, чтобы иметь возможность побыть вдвоем. Едва ли это путешествие можно было назвать романтическим. Конец зимы. Промозглый ветер, беспокойное море и заморозки по ночам. Двое людей, ютившихся на пустующей вилле, не были похожи на обычных туристов. Девушка не горела жаждой посетить все достопримечательности и облазить с фотокамерой окрестности городка, а ее спутник, скрывавший лицо на ближневосточный манер, ни с кем не разговаривал. Ра'с аль Гул должен был прибыть со дня на день, завершив какие-то дела в Париже, и в глубине души Бэйн надеялся, что старик даст им возможность побыть здесь и передохнуть. Хотя, перспектива находиться здесь под присмотром отца Талии ему не очень-то нравилась.
Он знал, что за ними следят, а сегодня утром, как обычно отправившись на пробежку, столкнулся с человеком из Лиги. Это означало, что Ра'c аль Гул четко давал понять, что Бэйн не должен приближаться к Талии ближе, чем на пару метров. Однако подобные намеки бывший узник Ямы был склонен игнорировать. Поэтому, вернувшись с прогулки, он как обычно позавтракал, а затем устроился у камина. Все было так, как если бы это был его дом, а шестнадцатилетняя Талия приходилась ему невестой или женой.

- Как младенец, - отозвался Бэйн, обнимая Талию крепче. Еще немного сонная и теплая, она пахла притягательно, сладко. Тишина чужого дома умиротворяла. Интересно, сколько международных преступников пряталось в Таормине еще?
- Расскажи, - они часто вели долгие неторопливые беседы, рассказывая друг другу о мелочах. Шутили, смеялись, гуляли у моря, взявшись за руки. Натянув поглубже капюшон толстовки, Бэйн прятал взгляд. Судьба завистлива. Он знал, что хорошего в этом мире не так много и это немногое может закончиться в любой момент.
Например, с приездом ее отца.
Последние три дня здесь было ветрено. Бэйн любил море и ветер, наверное потому, что еще на острове Санта Приска они стали символом свободы. Там где море, там вечность. Чтобы ни происходило, волны будут биться о берег сотни, тысячи лет. Мысли об этом дарили спокойствие, такое редкое для него.
Бросив мимолетный взгляд на камин, Бэйн подумал о том, что неплохо иметь уголок, куда можно всегда возвращаться, чтобы вместе послушать шум волн и треск огня. Эта, совершенно неожиданная мысль, удивила его самого. Раньше Бэйну было абсолютно все равно, где находиться. Метущаяся душа не находила покоя везде, где бы он ни был, ни днем, ни ночью.
Что-то изменилось с тех пор, когда он и Талия стали близки как мужчина и женщина. Что-то неуловимое, что Бэйн никак не мог объяснить словами. Это что-то заставляло его идти за ней по следу и, глядя в глаза, предугадывать слова и жесты.

- Не люблю комаров, - согласился Бэйн. Проклятые тонко жужжащие твари раздражали его до сих пор. Каждый год в тюрьме Pena Duro лихорадка уносила десяток-полтора узников. В другой тюрьме, куда Бэйна перевели после устроенного им беспорядка,  число умерших однажды перевалило за полторы сотни. Вакцины не было, под ее видом на заключенных тропического острова испытывали совсем другое "лекарство". После этого Бэйну пришлось особо худо, но удалось бежать.
В жизни каждого человека бывает случай, который нельзя упускать. Не упустил его и Бэйн, забравшись в мешок, предназначенный для мертвеца. Точно так же, как сделал это герой романа Дюма. Иногда истории, рассказанные в книгах, становятся реальностью. Что не убивает, то закаляет, и следами этой закалки, как стоящая у моря скала или боевой клинок, был испещрен весь Бэйн.
Услышав знакомый голос за спиной, он не обернулся. Только напряглись мышцы. Бэйн крепче обнял Талию. Когда Ра'с аль Гул, обойдя кресло, встал перед ним и привычно посмотрел сверху вниз, Бэйн поднял на него потемневший взгляд.
- Здравствуй, учитель, - в голосе не было привычной иронии или ярости. Напротив Бэйн был чертовски спокоен в отличие от Рас'а аль Гула, у которого клокотало внутри.
Что бы ни намеревался сказать отец Талии, Бэйн приготовился держать удар, который провоцировал все это время. Быть может, так у старика хватит смелости выплеснуть давнюю ненависть ему в лицо? Чувство, за которым крылись вина и отчаяние. То немногое честное, что оставалось у Ра'са аль Гула, и за что глядящему на слабость Бэйну придется слишком дорого заплатить.
Широкая ладонь скользнула вниз по плечу Талии, сминая вишневый шелк халата. Он бросил вызов.

- А ты стареешь. Теряешь сноровку, - так же спокойно заметил Бэйн, выслушав поток брани из уст Ра’са аль Гула. Он медленно поднялся из кресла, повел плечами. Склонив голову, теперь с интересом наблюдал за тем, как глава Лиги Теней неминуемо теряет самообладание и контроль.
- Талия, сядь, - попросил тихо и по возможности мягко. Затем снова обратился к ее отцу:
- Раньше ты бы решил, что это выгодное стечение обстоятельств. Гарантия моей преданности тебе, - Бэйн бросил быстрый взгляд на девушку. – Точнее, ей. Ты прекрасный манипулятор и мог бы использовать нас, как использовал других. Но так некстати случился приступ отцовской ревности. Будь ты чуть более сдержан, не пришлось бы сетовать на пригретых змей, учитель.
- Не называй меня  так, - отрезал Ра’с аль Гул, и его пальцы сомкнулись на ручке кочерги.
- Почему нет? – Бэйн изобразил искреннее удивление. – Ты подобрал меня. Обучил всему, что знал. Дал пищу и кров, - в хриплом голосе звучала едкая, желчная ирония. – Или я напомнил тебе его?
Напоминания о Брюсе Уэйне были весьма болезненны и всегда били точно в цель. Бэтмен был бельмом на глазу Ра'c аль Гула. Бэйн заметил, как побелело его лицо и как тот сцепил зубы, глядя на огонь.
- Никогда не задумывался? Если не везет с учениками, может, ты неверно учишь их? – он не удержался от смеха и в следующий момент был вынужден уворачиваться от раскаленной кочерги.  – Все, что ты можешь сейчас - защищаться, - продолжал Бэйн аккуратно отступая назад, уходя из под удара, снисходительно показывая, что не станет бить в ответ.

Отредактировано Bane (2012-09-04 12:05:43)

- Это был ее выбор, - проскрипел Ра’c аль Гул сквозь стиснутые зубы после продолжительного молчания. Оправдание звучало жалко, но кто не обманывал себя? Самопожертвование его возлюбленной не давало ему покоя многие годы, и, зная свою вину, Ра’с аль Гул продолжал ее отрицать.
Горькая ложь слаще горькой правды.
Бывший узник Ямы стал живым упреком, и потому Ра’с аль Гул не упускал ни единого удачного момента, чтобы выместить злость. Признавая неординарные способности Бэйна, он искал возможность избавиться от него.
Еще одной причиной, по которой Ра’c аль гул всерьез опасался Бэйна, были его лидерские способности. Именно этим он становился опасен для нынешнего лидера Лиги. Ра’с аль Гул боялся бунта на корабле.
Шумно дыша, Бэйн отошел к стене, внутренне приготовившись обороняться дальше. Пули в лоб в этот момент он не боялся, однако остановила мысль о Талии, которая переживала за него. В мире, где почти каждый был врагом, ее забота была чем-то исключительным, и, зная, как она искренна, Бэйн не хотел причинять Талии боль.
Сейчас в нем боролись два противоположных чувства: желание довести главу Лиги Теней до той крайности, когда он окончательно опозорит себя и опасение нанести непоправимый вред Талии.
Но кто-то должен быть умнее. С тоской Бэйн посмотрел на ощерившуюся как зверек Талию. Подошел, обнял за плечи, привлекая к себе.
Не размокнуть, не разбить.
- Ты проиграл, - сказал он, взглянув на главу Лиги исподлобья. – Ты не смог справиться со своими призраками, но я не один из них. Я сам по себе, - обжигающая ярость, придавленная до срока, болезненно корчилась под гнетом холодного рассудка.

Бэйном овладело вязкое, как смола, эмоциональное отупение. Все это он слышал много раз и никогда не возражал. Не было смысла доказывать обратное. Сейчас он глядел на Ра'са аль Гула немного рассеянно, вскинув подбородок, не моргая. Так, как если бы смотрел на ожившего мертвеца или разглядывал что-то за спиной главы Лиги Теней.
Наконец сказал неспеша, четко, расставляя слова как фигуры на шахматной доске. Слово за словом:
- Я - Бэйн. Это - мое лицо. У меня есть она. Здесь, - разомкнув объятья, он ткнул кулаком в грудь - слева, где билось сердце. А потом рассмеялся задорно и зло. Так, как смеются безумцы или отчаявшиеся. Те, кого нельзя напугать. Те, кого боятся.
Взгляд на мгновение сфокусировался как у хищника перед броском.
- Можешь снова попробовать убить, - теперь Бэйн говорил, буквально впившись взглядом в глаза Ра'са аль Гула. - Ибо с этого дня тебе будет больно знать, что ее ты никогда не сможешь отнять.
Отвернувшись, он обхватил руками побледневшее лицо Талии и, больше не обращая внимания на ее отца и его людей, шепотом сказал:
- У небесных врат. На краю моря. Помнишь?.. - произнес шепотом, напоминая ей старую песню, которую иногда напевал в Яме, когда Талия просыпалась ночью от крика. У Бэйна была всего пара секунд, чтобы с ней попрощаться. - На краю моря. Там, где рождается ветер... Мы встретимся.
Затем он отпустил ее. Мотнул головой и встал в боевую стойку. Если Ра'с аль Гул хочет выставить его отсюда, ему придется стрелять в упор или хорошенько поднапрячься.

Отредактировано Bane (2012-09-05 22:57:49)