Больше всех остальных страхов над человеческим разумом довлеет страх неизвестности. По большому счёту, он один и есть прародитель всех остальных. Страх смерти, страх высоты, страх темноты... Слепое чудовище с тысячей лиц — страх неизвестности.
Человек робеет перед тем, что готовит ему будущее. Перед тем, над чем он не властен. И единственным способом бороться с этой угрозой видит создание иллюзии того, что в состоянии управлять собственной судьбой.
Стабильность и постоянство — имя этой иллюзии.
Кому-то достаточно перед сном обнять любимую жену. Кому-то — проводить выходные с семьёй у телевизора. Кто-то пьёт кофе за утренней газетой.
Виктор тоже читал газеты. Каждый божий день, всеми правдами и неправдами, но доставал свежий выпуск. Не затем, чтобы тешить себя напрасными иллюзиями; а затем, чтобы кровавый след, которым он пятнал улицы Готэма, не прервался раньше срока.

На этой неделе пресса хотела говорить лишь о мистере Уэйне и его состоянии. Мистер Уэйн. Брюс Уэйн. Едва ли ни на каждой странице, — к чему, в самом деле, трепать по ветру имя того, чьё существование имело такое же значение для мироздания, как пыль под ногами Зсасза? Если бы он только мог добраться и до его шеи тоже.
Только в конце номера мужчина наткнулся на нужную статью. Даже не статью — заметку.
«Новая жертва Виктора Зсасза. Готэмский маньяк продолжает убивать».
Жертва. Какое оскорбительное для Виктора слово. Жертвами они оставались при жизни, но вряд ли им суждено было это понять.
«Поимка преступника поручена помощнику комиссара, детективу Джону Блэйку».
Джон Блэйк. Разумеется, он не забыл это имя. Виктор всегда помнил тех, кому удавалось избежать рокового знакомства с его ножом, помнил очень хорошо: мысли о душах, которые ему так и не удалось выкупить из плена их тел, терзали его неугасимым чувством вины, изъязвляли разум. Блэйк не был исключением. Но, помимо прочего, живым он представлял для Виктора реальную угрозу.

Может быть, именно эти размышления и вынудили Зсасза сегодня решиться на то, чего он прежде никогда не делал: вернуться на место убийства. Непреодолимая тяга, глубокое и тёмное предчувствие вели его туда. Здесь он лишил жизни свой номер сто пятьдесят четыре. И пятьдесят пять. Беременная женщина с волосами цвета тёмной оливы. Она была красива. Быстро умерла. Почти не сопротивлялась... Это была невероятная радость и невероятная удача для Зсасза — лишить жизни того, кто ещё не появился на свет, оградив от уготованных ему страданий.
Добрый знак.
Вглядываясь в подступающий сумрак, мужчина крался вдоль переулка. Он слышал, как отъезжала патрульная машина. Остановился и замер, едва заметил впереди сидящую на корточках фигуру. Мысли закружились в голове. Неужто правда повезло? Рискнул проверить. Надвинув глубже капюшон, Виктор сунул озябшие руки в карманы куртки и прошёл мимо, по привычке ссутулив плечи. Медленно, не поднимая головы, словно ничто на свете его не беспокоило.
А внутри, кажется, ни один атом не остался на месте. Он — не он? Узнает... или нет?

Отредактировано Victor Zsasz (2012-09-10 19:53:20)

Движения Судьбы порой подобны движению маятника: трудно предугадать, в какую сторону он качнётся и что за этим последует.

Виктор почти достиг угла здания, когда недовольный голос окликнул его во второй раз. Мужчина стремительно обернулся, пригнувшись и вжав голову в плечи: лицо исказила холодная злоба. Цепкий взгляд проследил движение руки. Оскалившись, по-звериному сморщив нос, Зсасз за те короткие доли секунд, что были у него в распоряжении, попытался найти ответ на почти неразрешимый вопрос — есть ли у него шанс избежать встречи с пулей или та настигнет его раньше, чем он успеет скрыться в спасительную темноту.

В этот момент окно на втором этаже приоткрылось. Послышались крики, пьяная ругань, и под ноги убийце вылилось целое ведро помоев. Капли вонючей жижи тёмной крапью забрызгали куртку. Воспользовавшись заминкой, Виктор сорвался с места. Теперь он не раздумывал; сбежал.

Скользнув за угол, Зсасз пробежал несколько метров вглубь узкого лабиринта и резко затормозил, наткнувшись взглядом на решётчатые пролёты пожарной лестницы, ползущей по кирпичной стене. Для ловкого, как дюжина африканских мартышек, Виктора не составило большого труда подпрыгнуть и зацепиться руками за рыжие от ржавчины прутья, вскарабкаться вверх и перебросить своё тело через перила. Приземлившись на ноги, мужчина перевёл дыхание. Затаился. Он пребывал в твёрдой уверенности, что его преследователь ни за что не догадается поднять голову, чтобы заметить беглеца, — во всяком случае, не сразу. Но как мало иногда требуется времени и усилий, чтобы лишить жизни человека.

Отредактировано Victor Zsasz (2012-09-12 17:20:43)

Человек думающий должен быть человеком действия, — эту максиму Зсасз усвоил прочно и давно. Но иной раз действие не оставляет времени подумать. Только когда пальцы уже держались за мокрые прутья, Виктор осознал до липкой дрожи в теле, что секундами ранее едва не поймал смертоносную пулю. Звук выстрела снова эхом отдался в голове, заставив неприятно ёкнуть сердце. Интересно, а каково это — чувствовать, как горячий металл входит в твою плоть? Должно быть, оглушающе больно. Способ убивать бесконтактно, конечно, эффективен. Виктор это признавал, но не принимал, и всегда оставался равнодушен ко всему, что стреляет и пахнет порохом. Как убийца — презирал. Как жертва — знал, что бороться с таким оружием почти не имеет смысла. Если Блэйк наплюёт на свои принципы и решится на второй выстрел, то Виктору несдобровать. Так рисковать он не мог; и потому всеми силами тщился не упустить удобный момент для атаки.

Долго ждать ему не пришлось. Прыжок — резкая боль в отбитых ступнях — и беглый убийца с упорством бойцового пса, которого только смерть может заставить разжать неприступную хватку, уцепился за руку, державшую пистолет. Попытался вывернуть запястье. Влажная ладонь накрыла рот. Зсасз прижимался к противнику с таким исступлённым отчаяньем, словно желал прочувствовать и отпечатать в памяти каждое движение сопротивляющегося тела.
— Рад встрече, детектив, — рвано выдохнул он на ухо, захлебнувшись собственным дыханием. — А Вы?
Нож таился под курткой. Сегодня крови не будет. Помощник комиссара — важная птица. Знает и стоит много. Взять его в оборот — многое можно и получить. Мысль безумная, но почему бы и нет? Когда-то Виктор любил азартные игры, — что мешает ему сыграть сейчас, когда шансы на победу так велики, а самолюбие тешится мыслью, что удача наконец-то повернулась к убийце приличным местом?

Отредактировано Victor Zsasz (2012-09-14 15:12:13)

Мужчина задохнулся от боли. Не столько неожиданной, сколько обидной. Щенок вырос и научился показывать зубы, ты погляди. Сколько времени прошло с их памятной встречи? Девять чёртовых лет... Зсасз скривил губы в усмешке, корчась на твёрдом асфальте. Волей-неволей, а поверишь в судьбу.
Глаза застила кромешная тьма. Окажись слабее — потерял бы сознание. А может, и помер, грешным делом. Мышечная ткань сыграла роль амортизатора. Благо, что в Аркхэме даром времени не терял. Ждал. Готовился. Не просчитался...
Почувствовал боком, что лежит на чём-то.
Пистолет.
И всё-таки Виктор не был фаталистом. Иначе не цеплялся бы так упорно за малейшую возможность вырвать победу. Попытался отвлечь, пока пальцы шарили под телом скользкую рукоять:
— Где. Ваш. Защитник? — слова срывались с губ толчками, в такт сокращающейся диафрагме. Кислород толком не поступал в легкие. Удушье сжимало горло. — А, детектив? Почему он не здесь?
Встать сразу сил не хватило. Только повернуться на спину и прицелиться.
— Лицом к стене. Живо, — гаркнул, зашедшись кашлем. — Или завтра твои мозги будут на первой полосе всех газет.
Перед глазами наконец прояснилось. Пистолет — противно, унизительно; но какие, к дьяволу, принципы, когда так хочется жить и дышать.

Отредактировано Victor Zsasz (2012-09-14 22:22:05)