Гнусаво напевая подслушанный на уличном светодиодном щите незамысловатый мотивчик рекламного ролика детского питания, Крэйн извлек из пластинки пару таблеток обезболивающего и, закинув в рот, запил специально завезенной в коллектор отфильтрованной водой. Нога неприятно ныла, боль, преодолев прошлую порцию анестетиков. На сломанную лодыжку пришлось наложить гипс, что не радовало Крэйна и порядочно раздражало. Скованность движений не позволяла Джонатану свободно передвигаться по коллектору, изучая его структуру и нервируя выставленных по периметру боевиков.
   Помещение, выделенное Бэйном, нагнетало тоску и унылость. Впрочем, в окружающей его серости Джонатан находил некий уют. Сливаясь с невзрачностью, можно проворачивать безнравственные дела, оставаясь незамеченным. Удобно. Опять же, безнравственность можно интерпретировать по-разному.
   Пара компьютеров и ноутбук сиротливо ютились в темном углу, ожидая, когда на них обратят внимание. Джонатан не горел желанием к ним прикасаться. Технологии технологиями, но создание собственными руками куда более… приятнее и доступнее. К сожалению, в данном помещении было почти все, за исключением самого главного – лабораторного оборудования, что пару дней назад должно было покинуть границу Швейцарии. Даже установили автоматизированную систему освещения и вытяжку. Годы, проведенные в Аркхэме, а, главное, принятые лекарства, не самым лучшим образом сказались на его зрении.
   Ожидать Крэйн умел, но не любил. Бездействие угнетало. Слишком много времени он провел в недвижимости, слишком много сил скопил, слишком чувствовал себя отупевшим за те семь лет, что провел в психбольнице под капельницами и в объятиях смирительной рубашке, под действием антипсихотиков с ярко выраженным седативным, снотворным и транквилизирующе-противотревожным эффектом. Тогда обездвиженность была привычной, сейчас она вызывала нетерпение и желание активной деятельности. Скорее бы ублажить слух звоном склянок, тихим урчанием подогреваемых веществ, коротким писком на пределе работающих машин.
   Джонатан подошел к своему рабочему столу, на поверхности которого лежала маска. Верная подруга, надежная спутница. Рядом располагался смятый огромным ботинком баллончик с давно выветрившимся газом. Трофеи, урванные из прошлой жизни. Детские игрушки. И выкинуть жалко, и оставить – только насмешки навлекать.
   И все же пусть останутся. Чувства умиления и ностальгии ему, пожалуй, вряд ли еще когда-то получится испытать.

Маска всегда была с ним. В самые худшие его моменты, когда, казалось бы, нет выхода, дверь клетки захлопнется за его спиной или гибель вот-вот ухватит его за шею, чтобы, стиснув, раздавить податливое горло. В самые прекрасные моменты его жизни, когда его ум, его знания, его возможности образовывали единое сплетение, побеждая умы многих других. Это - то восхитительное чувство, когда ощущаешь себя на вершине, на пике эволюционной пирамиды, отождествляешь себя с властителем душ. Божественное в своей откровенности, сладкое в своей действенности чувство, которому невозможно противиться. Как действие того самого наркотика, подчиняющего волю, дарующего такое жизненно необходимое удовольствие, полет, возвышение. 
   И сейчас маска толкала его на прошлые безумства. Боевики, натыканные в каждом углу готэмского коллектора, прекрасно сойдут за подопытных крыс. Бэйн? Бэйн, наверняка, будет не против. Расходный материал нужен в любом производстве, этого ли Бэйну не понимать. С другой стороны, Крэйну не составит труда привести в коллектор приютских подростков, всех до единого, как по цепочке. Юные умы, еще не разучившиеся верить в мир. Юные глупцы, полагающие, что могут изменить мир к лучшему. Сыграть на юношеском максимализме просто. Как опытному гитаристу набросать на струнах мотив известной гитарной песни. Пожалуй, да, подростки с неокрепшей психикой, с душой нараспашку. У цепных псов нет извилин, а если и есть, то затвердевшие и потерявшие былую эластичность.
   От столь заманчивых мыслей отвлек шум открывающейся двери и стук… каблуков? Джонатан резко развернулся. Очаровательно. Какой разительный контраст среди окружающей серости и мерзости! Какие формы, цепляющие и удерживающие взгляд!
   Джонатан шумно сглотнул, громко цокнув языком. Женщина в его обители... внезапно, неожиданно, смущающе. Красивая женщина в его обители... иллюзорная невозможность. Или все-таки..? Украдкой себя ущипнув, Крэйн приподнял уголки губ в подобие улыбки, не чувствуя боли в едва заживших скулах.
   - Ты не права.
   Джонатан в точности скопировал тон женщины. Фамильярность, значит, фамильярность.
   Отпустив край мешка-маски, неизвестно когда сжатый, Джонатан сделал прыжок в сторону гостьи, неуклюже держа на весу ногу, закованную в гипс.
   - Если в мой холостяцкий дом будут частить шикарные женщины, затянутые в латекс, пожалуй, я устроился - где надо.
   Как давно у него не было женщины... Непозволительно долго.
   - А соседство меня не беспокоит. Соседство обещает быть крайне плодотворным.
   Крэйн окинул взглядом помещение.
   - Въехал я сюда относительно недавно и еще не успел обзавестись комфортной мебелью. Но могу предложить стол, - пытался быть радушным хозяином, сдерживая сальную ухмылочку.

Отредактировано Jonathan Crane (2012-09-13 18:40:32)

В самом деле, у Крэйна с девушками никогда не складывалось. В юном возрасте он был озабочен собственной злобой, которая крепла и росла при каждой стычке с теми, кто был сильнее физически. Когда начал ломаться голос, появляться отвратительные юношеские прыщи и лезть пух на подбородке, Джонатан был всецело поглощен книгами и получением знаний. Возможность управлять людьми на ментальном уровне поработила его сознание, сделало заложником знаний и экспериментов. Период, когда все вокруг лихорадочно ищут партнера для скорейшего удовлетворения неуемных физических потребностей, незаметно и, в общем-то, безболезненно был пройден. Став профессором аркхэмской клиники, Джонатан стал все чаще заглядываться на короткие юбки и глубокие вырезы студенток, ничуть не смущаясь собственного любопытства и раздаваемых направо и налево сальных шуток. Стекающая сперма со щек и губ очередной юной красавицы была основанием успешно сданного зачета и, как следствие, положительной оценки на экзамене. Заведя знакомство с Фальконе, Джонатану не нужно было получать нужное взамен на что-то. Криминальный авторитет Готэма, по доброте своей душевной, поставлял девочек много и абсолютно бесплатно, как некий бонус к их тесному и плодотворному сотрудничеству. В Аркхэме, стоит думать, пациенту Джонатану Крэйну было не до девочек, увы. Собственно, там было вообще не до чего. Так почему же не нагнать упущенное сейчас?
   Джонатан вывернул голову, провожая жадным взглядом женщину. Вид сзади был прекрасен. Крэйн прокашлялся. Эта женщина нравилась ему все больше и больше. Пожалуй, он не против начать свое «нагонение упущенного» именно с нее. Очень даже.
   А пока светский разговор в разгаре, нужно поддерживать.
   - Предостережение принято к сведению, - снисходительности не занимать. – Не гарантирую, что послушно последую, но тебе, похоже, плевать. Ты не такая, какой рисуешься сейчас передо мной. Добродушный альтруизм – не твоя стезя. Но, опять же, тебе плевать на мнение окружающих, не так ли?
   Вопрос был риторическим, в ответе Крэйн не нуждался. Эта женщина не была простой. Обычная женщина так просто не заявится в готэмский коллектор и не будет со знанием дела разглагольствовать о Бэйне. Крэйну даже стало интересно, что связывает Бэйна и эту женщину. Понятно, что общее дело. Но подробности, подробности! Джонатан подумал, что всему свое время. Информационный голод может немного и подождать. Ибо преобладал голод физиологический.
   Допрыгав обратно к столу, мужчина опустился рядом с женщиной, ссутулившись и по-детски поболтав ногами в воздухе. Женщина проявляла неумное любопытство в отношении деятельность Джонатана. Крэйн не собирался раскрывать собственных карт. Бэйну надо будет, Бэйн сообщит.
   Джонатан придвинулся, бедро к бедру. Его ладонь опустилась на свободное колено женщины.
   - Чем-то очень приятным.

Объект сопротивлялся, выказывал норов, набивал себе цену. Типичная женщина – хищница. Непросто выдержать ее нахальство, претенциозность и, чего уж скрывать, острый ум. Знает себе цену, и предпочитает получать куда больше, нежели действительно стоит. А уж ее не менее острый язык идеально создан не для язвительных пассажей, но для плодотворной работы на уровне паха мужчины. Или это один из возможных методов? Черт с ней.
   Да, не красавец. Да, за душой валюты нет. Да, выглядит, мягко сказать, отвратительно. Крэйн не был удивлен подобной реакцией женщины. Все верно, для чего расточать свое очарование вкупе с сексуальностью, если экспонат того не стоит? Крэйн так не считал. Уйдет – ее право. Мужчина пожал плечами. Кто он такой, чтобы задерживать самодостаточную, самостоятельную и свободолюбивую женщину своим ничтожным существованием? Действительно, кто он такой, чтобы дышать одним и тем же воздухом рядом с этой женщиной?
   Крэйн против воли залюбовался ее видом сзади. Плавные формы, пластика, артистизм. За превышении источаемых ею сексуальных флюид женщину нужно штрафовать, определенно. Джонатан сглотнул. Да, пожалуй, на такой ноте расставаться не хотелось. С другой стороны, пока женщина будет продолжать гнуть собственную линию, к консенсусу они не придут. Она пытается навязать свои правила игры, он не желает их принимать. Как бы пересечься на нейтральной территории?
   Джонатан откинулся назад, опершись на руку, заложил одну ногу на другую. Помедлил, скользя взглядом по очертаниям фигуры женщины. И окликнул ее лишь тогда, когда она оказалась на уровне двери.
   - Информация.
   В этом мире первоосновой являются не власть, не деньги и даже не оружие, каким бы всеразрушающим оно не являлось. Информация. Без информации не запустить то самое оружие, без знаний – велика вероятность натворить ошибок. Информация. Вот тот ресурс, что сводит с ума миллионы, толкает на безумные поступки, извращает сознание, подавляет и порабощает. Неограниченное, непредсказуемое, абсолютное влияние. Информационный голод истощает личность. Информационное обогащение раскрывает тайники остальных ресурсов. Информация – первооснова.
   Информационный голос заставляет кошку умело, со знанием дела расставлять мышеловку. Информационный голод будит любопытство и желание получить в свое безраздельное пользование знание, что нередко заводит в собственную ловушку. Аксиома бьющих по лбу грабель. Не так ли?
   - Уйдешь без информации? Позволишь себе уйти, так ничего и не узнав? Не твой стиль, - выразительно фыркнув, Крэйн широко улыбнулся.

С умной женщиной играть приятней. К умным женщинам нужен особый подход. Но даже умные женщины поддаются логике и прогнозу. Крэйн внимательно следил за женщиной. За ее уверенной походкой, выпрямленной осанкой, аппетитными ягодицами. К последнему, впрочем, он немного охладел. Его заинтриговала игра. В ней не будет победивших или проигравших. На кону – минутки удовольствия. Физического ли, морального ли – не важно. Но они – минутки – в распоряжении Джонатана, несомненно, есть.
   Он был почти уверен, что женщина вернется. Он был уверен, что задумается. Мало кому под силу отказаться от лакомого кусочка. И пусть у Джонатана нет и малейшей крошки от предлагаемого, блеф доставлял ему свою порцию удовольствия. Блеф заставлял немного сомневаться в себе – всегда остается одна сотая процента от возможного «сбоя», испытывать дрожь от потенциального «пролета» в прогнозах, звенеть натянутые нервы. Искусство лгать, внушая оппоненту передачу информации с полной достоверностью.
   Женщина развернулась. Крэйн мысленно пожал себе руку и вписал очередное достижение в свой вымышленный триумфаторский список. Приятно. Словно бы мужчина ослабил поводок, позволил вольности своей любимице, насладился вольной походкой, и, вновь затянув ошейник, потянул на себя. Власть над людскими душами всегда будоражила в нем кровь и азарт.
   Женщина, мягко ступая, словно кошка, неспешно направилась обратно. Крэйн, не сдержавшись, поднял уголки губ. Прекрасная игра, прекрасная женщина, прекрасный вечер. По всем законам инерции должен закончиться именно так – прекрасно. Ощутив жар, Джонатан расстегнул пару первых пуговиц рубашки. Пожалуй, лаборатории просто необходим кондиционер. Но сейчас это, право слово, такие мелочи.
   Крэйн не сводил глаз с женщины. Обманчиво спокойна. Показательно снисходительна. Заинтересована. Предсказуема.
   Женщина, обойдя стол, застыла. Джонатан прикрыл глаза, положившись на свои ощущения. Он не видел ее, не чувствовал аромата ее духов, но ощущал жар, исходящий от нее. Возбуждение вмиг вышибло какие бы то ни было рациональные мысли. Так близко, так ошеломляюще рядом.
   Говорить о чем?
   Да и не нужны слова. Джонатан отклонился в сторону, ровно для того, чтобы повернуть голову, посмотреть в ее глаза, скользнуть взглядом на приоткрытые губы. Плотоядно облизнулся, уложил ладонь на шею женщины, резко притянул к себе, впиваясь в губы, вламываясь языком в ее умопомрачительно жаркий рот.
   Сладость…

Отредактировано Jonathan Crane (2012-09-22 20:13:58)

… горькая сладость.
   Как давно у него никого не было. Как давно он ни с кем не целовался. Поцелуй – нечто большее, нежели похоть. Это была не животная страсть, взаимодействие на более тонком уровне. Шлюх не целуют. Близость. Настолько близко. Крэйн невольно застонал в губы незнакомки, потерявшись в собственных ощущениях. Возбуждение, сладким спазмом устремившееся в промежность, заблокировало любые мысли, усилило ощущения. Логическое восприятие окружающего пространства было изолировано.
   Но одно дело целовать, не надеясь на ответ. Другое – получив отклик. И какой. Женщина целовала властно, устанавливая собственные права. Все происходило настолько стремительно, что невозможно было отслеживать и обдумывать дальнейшие свои действия. Все происходило неправильно. Не она должна была проявлять инициативу. Не она должна была сейчас нависать над ним, прижимая к деревянной поверхности стола. Не она должна была жадной рукой скользить по телу, словно бы изучая, словно бы насыщая потребность. Неправильно. Крэйну это нравилось. Банальности не в его стиле.
   Женщина отстранилась. Джонатан протестующе вскрикнул, поднимая на нее свои полуприкрытые, затуманенные глаза. А в следующее мгновение вновь откинулся, расслабился, по легкому требованию знающей свое дело руки отвел ногу в сторону, открывая бо́льший доступ.
   Сладко.
   Безумие, так легко читавшееся в ее выразительных глазах, заражало. Не хотелось тратить время на всякие мелочи, не время для разговоров. Но если женщина нуждается в подтверждении своих умений, то почему бы и нет. Старание должно быть поощрено.
   - Вне всяких сомнений, - прошептал, облизывая губы. Ощущение поцелуя постепенно выветривалось, катастрофически хотелось продолжения. От одних только мыслей он уже был готов…
   - Аахх, - голова безропотно последовала за захватом сильной руки женщины. Хищница. Самая что ни есть хищница. Агрессия заводила его, распаляла, сводила с ума. Возбуждение становилось неконтролируемым, болезненным. Крэйн жаждал продолжения. Развязка была близка. Ему бы хватило и пары движений. После стольких лет лишения обычного человеческого удовольствия, тело отказывалось ждать. Но рука женщины невозмутимо оставалась на месте, издеваясь и дразня своим давлением. Как, впрочем, и сама обладательница этой руки, дарующей минутки наслаждения. Как она может оставаться такой спокойной? Как она может быть такой равнодушной?
   Показалось. Не равнодушная. Не спокойная. Отнюдь.
   Игра затянула его с головой. Он больше не мог ждать. Всего пара движений. Ему нужна всего пара движений. Освобождение близко. Крэйн шевельнулся, принудительно получая долгожданное трение. Повернул голову, уткнувшись взглядом в ее чуть-чуть припухшие губы. Не угрозы ими произносить, отнюдь не столь враждебные слова.
   - Информация слишком важная монета, - Крэйн перевел дыхание. – Монету нужно заслужить.

Взрослая девочка. Взрослые игрушки. Убрать руку оттуда, где она была нужна более всего – преступление. Преступление должно быть наказуемо. По всем статьям и всей строгости закона. Крэйн ничуть не чувствовал унижения от своей позы, не испытывал никакого смущения, когда вдруг правила игры радикально изменились. Изменились, надо думать, не в его пользу. Взрослой девочке нравится доминировать. Взрослой девочке вдруг жизненно важно стало показать, какая она в действительности взрослая. Несомненное удовольствие держать в своих руках бразды правления над чужой душой, не так ли? И способ осуществления данной потребности может варьироваться. Игра на своей сексуальности… падут под очарование все. Исключений быть не может.
   Джонатан широко улыбнулся. Тот факт, что он нетерпелив, обусловлен тем, что он, действительно, впервые видит порно… спустя почти восемь лет. Конечно, в некоторой части она права, но изъясняется слишком громкими словами. Да, как юнец. Контроль над собственным телом в данном вопросе утрачен. Крэйн не был подготовлен к подобному повороту событий, но раз уже так вышло, то с чего бы отказываться? Нет, не в его политике проходить мимо тех, кто сам – как она сказала? – прыгает на его член. 
   Мужчина не реагировал на ее открытый насмешливый тон. Было не до смеха. Имей он возможность рассмеяться, непременно бы развеселился, но по иному поводу. В самом деле, ее напущенная показательность умиляла. Извращенец? Быть может. Семь лет, проведенных в Аркхэме, бесследно не исчезнут. Ни для кого. Какой бы она была в таком случае? Болезненно худая, высохшая, с безумными глазами. Но всю подноготную ей знать не обязательно. Есть Крэйн, есть некоторые обязательства перед Бэйном – все, чем она может довольствоваться. Ни больше, ни меньше. Однако все, чего он желает, женщине по силам дать. В общем-то, даже не прибегая к силе.
   - О-о-ох, - потрясенно выдохнул Джонатан. Весомый аргумент. Взрослая девочка перешла в наступление. Все возбуждение мигом улетучилось. Крэйн сглотнул. Сейчас она была опасной. Даже Аркхэму не удалось вытравить из него зачатки чувства самосохранения, и сейчас оно выражало недовольство. Кто знает, быть может, и сама женщина когда-то была пациенткой готэмской клиники для душевно больных. Крэйн подумал о путях отступления. Однако держать проигрыш было бы унизительнее, нежели этот неловкий момент.
   Крэйн остро ощущал кожей прикосновение холодной стали. Не для того он здесь, чтобы залить собственной кровью и мозгами привезенное оборудование. Последнее пригодится Бэйну, а значит, является неприкосновенным. Это знание расставило в порядок лихорадочно мечущиеся мысли. Пока он нужен Бэйну – он неприкосновенен. Аксиома, не требующая доказательства.
   Он позволил себе расслабиться и даже ответить улыбкой женщине.
   - Все, что тебе нужно, имеет непрезентабельный вид, - он слегка развел руками и повел бедрами вверх. – Но еще не все потеряно.
   Да, он прекрасно осознавал, что играет сейчас в кошки-мышки и роль досталась ему не самая лучшая. Коготок, приставленный к его горлу, нервировал, но не вызывал панического ужаса. Коготок может отказаться отнюдь не острым.

Отредактировано Jonathan Crane (2012-10-06 22:53:38)