– Выпуск старой техники уже прекращён. С октября мы переходим на новый уровень производительности, полностью меняем технологию. Один из важнейших факторов, благодаря которому популярность нашей марки превысит все прогнозы, дешевизна. Качество улучшится, а вот в цене будет разительное отличие, не в пользу моделей прошлого поколения.
Новый владелец корпорации, долгие годы занимающей лидирующие позиции на рынке бытовой техники, не терял времени даром и сразу же после принятия в должность всецело погрузился в работу. Ещё вчера об этом невзрачном молодом человеке в строгом деловом костюме не знал никто в финансовом мире, сегодня же он произвёл настоящий фурор, при этом проявил скромность и отказался от публичных заявлений и интервью.
– А как же прибыль? Эдвард, мальчик мой, вы слишком наивны и хотите улучшить мир, сэкономив на собственном достатке. В нашем кругу так не принято, – ухоженный, подтянутый мужчина среднего роста стоял возле каминной полки с бокалом виски в руке. Напиток переливался янтарными всполохами в отсветах тихого, контролируемого пламени. Эдвард Нигма (в миру отныне известный как Эдвард Нэштон) сидел в кресле напротив и думал о том, что роль пылесосного магната ему совсем даже не противна.
– Вы недооцениваете тягу людей к экономии. Если раньше они приобретали три из десяти товаров известных торговых марок, то теперь же с прилавков будут влёт расходиться десять из десяти моих.
Уверенности в словах Нигме придавали превосходное вино, несколько бумаг, за ночь сделавших его королём бытовой техники, и, конечно же, план, ради воплощения которого Риддлеру нужно было раздобыть немало денежных средств. Франтоватый выскочка не вызывал у такой акулы, как Даггетт ни малейших опасений. Бизнесмен не сомневался, что обведёт этого недотёпу вокруг пальца и урвёт большой куш. Само собой, Эдвард всеми силами помогал Даггетту увериться в этом опасном заблуждении.

Переговоры прошли отлично. В результате Нигма получил от Даггетта именно столько, на сколько рассчитывал. Особое удовольствие Риддлеру доставляло то, с каким самодовольством стал вести себя бизнесмен после того, как все документы были подписаны, не предполагая, что только что надурили его, а не он.
– Уверен, наше сотрудничество будет плодотворным, – широко улыбнувшись, произнёс Нигма и защёлкнул на кодовый замок портфель со всеми бумагами.
Эдвард уже собирался откланяться, когда в кабинет вошёл один шкафоподобный персонаж из свиты и шепнул Даггетту что-то, от чего тот ещё больше стал походить на горделивого индюка.
– И я в этом уверен всецело. Всего доброго, мистер Нэштон, меня, к сожалению ждут неотложные дела, – коротко кивнув, Даггетт покинул кабинет вместе со своим телохранителем.
Эдвард посмотрел на закрывшуюся за Джоном дверь, пальцы сжались на ручке портфеля.
Нигма был очень умён, в крайней степени безумен, но чего он никогда не мог, так это побороть своё любопытство. Придя к какому-то решению, Риддлер уже не мешкал ни секунды.
Неслышно, незаметно двигался по коридору единственным возможным путём. Шёл, пока не упёрся в тонкую полосу света из-за неплотно прикрытой двери. Сначала Эдвард слышал приглушённые голоса, затем необходимость прислушиваться исчезла - обе стороны перешли на повышенные тона.
Нигма слышал разговор от и до, понял, с кем так необдуманно связался Даггетт. Не вздрогнул от звука выстрела и тихо попятился назад. На данном этапе жизни Риддлеру и без Бэйна хватало опасных и стрессовых знакомств.

Отредактировано Edward Nigma (2012-09-24 09:18:43)

Услышав за спиной спокойный, с тенью насмешки голос, Нигма замер, занеся ногу для следующего шага, который был бы предпоследним на пути к заветному повороту, добравшись до коего можно было выдохнуть.
– В таком случае, я настоящий счастливчик, – широко улыбнувшись, Эдвард развернулся к собеседнику, встречи с которым не успел избежать. – И я совершенно не имею ничего против того, что вы убили Даггетта. Мерзкий тип, мне он тоже не нравился, слишком цеплялся за материальные блага, а ещё у него абсолютно не было чувства стиля.
Нигма благоразумно не двигался с места, стоял себе преспокойно на другом конце коридора и лихорадочно соображал, как же умудриться выжить. Бежать изначально было наиглупейшей затеей, её Эдвард и не обдумывал. Действовать нужно было тонко, изящно.
– Ещё я совершенно точно могу сказать, что у вас нет ни единой причины для волнения и принятия каких-либо мер безопасности, связывающих между собой два слова – «убийство» и «Загадочник», – ненавязчиво представился Нигма.
– Мистер Бэйн, нет ни единой причины считать меня врагом. Для вас я безобиден. И чересчур люблю зелёное. Тратить пули на таких, как я – непозволительная расточительность.

У Эдварда были определённые планы на вечер, на этот чёртов город и на этот грёбаный мир, и он не любил, когда к его планам непозволительно близко подходили крайне опасные люди. Нигма отчаянно старался не паниковать, на таких людей, как Бэйн или же Зсасз обычная истерика психически неуравновешенного человека, могла оказать не самое позитивное воздействие.
Эдвард глубоко вдохнул, втянув через узкие ноздри воздух, пропитанный ароматом крови, и выдохнул, чуть приоткрыв сжатые до того в напряженную линию губы. Угроза исходила от Бэйна даже тогда, когда он и не имел намерения запугать своего оппонента. Нигме подумалось, что не будь на Бэйне этой жутковатой маски, добродушное выражение скрывающегося под ней лица наверняка было бы куда более пугающим для всех, кто посмел перейти дорогу экстремисту.
― Как вы верно заметили, у меня определённо есть дела. С которыми весьма трудно разобраться, находясь в таком консервативном заведении, как наша печально известная психиатрическая клиника, ― эта беседа немного напоминала разминку перед шахматной партией. Вот только фигур было всего две, причём обе дышали, смотрели и пытались предугадать действия друг друга. Эдвард пятился под ненавязчивыми подталкиваниями в сторону лестницы, надеясь, что лететь с неё вниз головой всё же не придётся. В конце концов, он всё ещё был жив, а это говорило о многом.
― Джон в некотором роде стал моим спонсором. Деньги, всех только они интересуют, так что пришлось обзавестись в достаточном количестве. Вы даже не представляете, насколько удорожилось производство.
Нигма отнюдь не спешил выкладывать всю имеющуюся у него информацию поскорее из-за страха физической расправы. Риддлер хвастался тем, как незаметно обвёл вокруг мизинца самого известного и обеспеченного мошенника в городе.
― Одним словом, я безмерно счастлив, что вы избавили меня от дальнейших бесед с этим недалёким человеком. Куда идём, позвольте узнать? Направление верное, но я не уверен, что нам с вами по пути. Все эти внезапные повороты, острые углы и крутые лестницы меня давно не интересуют.

― Мерзавцам, как вы выразились, в этом мире частенько достаётся. Видимо, закон сохранения идиотизма и стадного мышления в действии, ― маска «нормальности» постепенно покидала физиономию Риддлера. Он начинал то и дело невпопад улыбаться, хмуриться и раздувать ноздри. Всё труднее было удерживать себя в полном достоинства и вертикальности статичном положении. Хотелось действия, химических взрывов, захватывающих головоломок, за неправильное разгадывание которых победитель уходит с утешительным призом в виде смерти.
Однако на этот вечер Нигма был ангажирован Бэйном, особенного выбора бывшему заключённому «Аркхэма» не предоставили.
Эдвард шёл, практически ощущая тканью дорогого пиджака взгляд человека, которого предпочёл бы не встречать ближайшие пять жизней. С каждым шагом уверенность в том, что Нигма и дальше сможет вести себя так же ровно, контролируя бушующие в подкорке всплески эмоций, уменьшалась. Эдвард лишь надеялся, что сможет не завизжать и не вцепиться зубами в глотку тому, кто неожиданно возникнет на его пути.
Выйдя на улицу, Риддлер оказался в ещё более тесной и мрачной компании – Бэйна обступили его люди, и мир как-то сразу посерел, лишившись половины красок в пользу камуфляжной расцветки. Эдвард вдохнул пропитанный угарным газом, грязный готэмский воздух, сдобренный почти осязаемой вечерней прохладой.
― Сделки с недвижимостью это не моё. Готовите фейерверк? Чудно.
Чем дальше во времени, тем напряжённее становилась атмосфера. И дело тут вовсе не в неловкости, естественно возникающей при общении двух незнакомых людей, но в нехорошем предчувствии. Риддлер точно знал, что ему в очередной раз нужно задобрить Смерть и выторговать себе ещё парочку лет, полных изобретательного веселья и научных безумств.
― Пороховой заговор снова в моде? Места в первом ряду это заманчиво, но смогу ли я покинуть партер сразу по завершении представления?

Если бы у маньяков, убийц и психопатов были кружки по интересам (клуб любителей отпиленных лодыжек, к примеру, или клуб любителей взрывающихся подземок), Риддлер состоял бы в клубе мозговых слизней и умственной щекотки. Но это не значило, что Нигма не любил разрушения и взрывы, напротив, грамотно спланированный и феерически воплощённая в жизнь деструктивная идея вызывала у Загадочника поистине детский восторг.
Предложение расслабиться было принято, не смотря на всю свою неуместность. Эдвард втянул воздух через плотно сжатые губы, развернувшись, встал рядом с Бэйном и поднял взгляд в том же направлении, куда с таким спокойным ожиданием смотрел экстремист.
Новомодная махина небоскрёба отсвечивала последние лучи заходящего солнца. Отвратительная архитектура города всегда вызывала у Нигмы отторжение, его эстетизму была чужда подобная бездумная эклектика, допускающая соединение готических узоров и прямых линий безликого хай-тека.
― Мне неинтересны такие темы, как социальная несправедливость и классовое неравенство, ― Эдвард ухмыльнулся своим мыслям, поймав брусничного цвета блик циферблатом своих наручных часов. ― Это нормальное состояние для человечества и нам никогда не удастся выбраться из этого замкнуто-спирального эволюционирования в никуда. Вопрос только в том, по какую сторону власти окажется конкретный индивидуум.
Впрочем, у нового знакомца Нигмы было собственное мнение на этот счёт. То мнение, что подстёгивает революции, свершает государственные перевороты и строит новый мир, который в скором времени скатывается всё в ту же пропасть.
― Значит, через недельку-другую нас ждёт новый мир, с новыми ценностями и бесплатным лимонадом по воскресеньям? ― улыбка рассеянно тронула губы Загадочника. Он охотно пожал протянутую руку и прямым взглядом посмотрел в тёмные глаза Бэйна. Нигму не интересовала политика, зато он крайне любил захватывающие зрелища.

Отредактировано Edward Nigma (2012-10-06 12:29:45)

― Я же говорю, что ничего не смыслю в политике, ― Нигма добродушно пожал плечами. ― Предпочитаю иметь дело с техникой, а не с людьми, не так хлопотно.
Без своей трости Эдвард чувствовал себя неуютно и, самую малость, беззащитно. Портфель с документами то и дело прижимало к левому бедру порывами предзакатного ветра. Ночь готовилась опуститься на город, словно занавес, когда в мареве заходящего светила утонет очередная жертва – одна или тысяча не имеет значения.
С тех пор, как детектив Блэйк в порыве откровенности, спровоцированной опаснейшим препаратом, поведал о новых порядках, постепенно устанавливающихся в Готэме, Риддлер захотел разузнать больше. О том, кто такой Бэйн, о том, что у него в мыслях, планах и намерениях. Зсасз знал, но убийца и так не любил делиться информацией, а уж после побега детектива… Так что у нынешней ситуации был явный плюс – Нигма наконец-то узнавал всё, что его интересовало, из первых рук.
― Лишь один вопрос, мистер Бэйн, ― взгляд Загадочника устремился прочь от собеседника, скользил по округе, запоминал каждую деталь обстановки, которой в скором времени суждено было существенно измениться. ― Вы собираетесь изменить Готэм или уничтожить?