После дождя город дышал по-особому. Влажные пары, окрашенные запахами пластмассы, металла и жженой резины, расползались по улицам Готэма, проникая в самые заветные его уголки. Тяжелые тучи уже успели смениться грязно-белыми облаками, затягивающими небо, но ни единого проблеска солнца, ни осколка радуги этот мир не дождался бы никогда.
Серое время… Такая погода наводила на пастора Джона тоску по светлым и всегда оранжево-жарким дням из прошлой жизни. Но где они, эти дни?
- Раньше было лучше. Ты со мной согласен, грешник? – Голос его звучал устало и тускло. Возбуждение от борьбы  уже улеглось, уступая место безразличию, которое, впрочем, навещало Джона все чаще. Его тело – тело Джоанны было вымотано до предела. Всю неделю он не давал ему покоя, идя по кровавой дорожке убийств и оттесняя свою первую женскую личность как можно дальше. Иногда она вырывалась на свободу, но практически сразу замолкала, словно Джо не хватало сил. Совсем чуть-чуть… Пастор чувствовал, что скоро ему придется уйти, заснуть в безвременье. Есть вероятность, что писательница снова станет противиться судьбе, и Джон будет бессилен ей помешать.
Но хватит рассуждений. Позади раздалось неразборчивое мычание, призывая убийцу вернуться к своей жертве. Джон обернулся, напряженно вглядываясь в полумрак помещения.
Похоже, темнота останется со мной навечно. Совсем не весело от таких мыслей.
Когда-то на этом месте был бар или что-то вроде этого. О чем красноречиво говорили пустая нынче барная стойка, покосившийся стол в центре и несколько стульев, валявшихся на грязном полу, покрытом пылью. На стенах еще остались вывески, некогда горевшие яркими огнями греховного разврата, но теперь они все потускнели. Разве что на неоновой голой бабенке, фривольно развалившейся в откровенной позе, все еще подергивалась пара розовых светодиодов.
Тем страшнее была картина происходящего. На столе, обитом плешивым зеленым сукном, лежал распятый мужчина. Не смотря на то, что кровь, вылившаяся из ран его тела покрывала все вокруг, он был в сознании. На редкость упертый человек… и живучий. Оранжевая роба, в которую  он был одет, давно стала бордово-красной, а в скудном освещении казалась и вовсе черной. Но мужчина отказывался умирать. Не смотря на то, что его глаза были закрыты, рот оказался болезненно сжат, а грудь судорожно вздымалась и опускалась.
- Пора заканчивать. Скоро настанет ночь, а женщинам опасно ходить в одиночестве в темноте.  – Джон склонился над человеком, безразлично рассматривая сквозь стекла очков его лицо. Черная водолазка и брюки Джоанны тоже пропитались кровью. Шерстяное пальто, скинутое впопыхах, все еще лежало где-то поблизости. Но на вряд ли оно спасет от промозглого вечернего холода.
В руке пастора холодно блеснули ножницы. Обыкновенные, но очень острые. Пожалуй, сегодня придется обойтись без видеозаписи.
Лезвия слабо звякнули друг о друга, когда Джон чуть нажал на кольца рукояти.
- Этим я очищаю тебя от всех прошлых грехов! – Ножницам не терпелось впиться в незащищенный живот, прорвав оранжевую ткань.
Внезапно мужчина открыл глаза и рванулся вперед. Погрузившись в свои мысли, Джон не заметил, как тот освободил запястья от проволоки, привязывающей их к столу. Сильнейший удар кулака отбросил тело Джоанны назад. В голове что-то взорвалось болью. Очки слетели с переносицы, делая мир размытым и неопределенным.
Джон попытался встать, ощущая спиной холодную поверхность пола. И тут на его руку, в которой все еще были зажаты ножницы, опустилась тяжелая нога в кожаном ботинке.
- Тебе конец, сука! – Прогрохотало где-то сверху, и Джон вдруг внезапно понял, что исчезнуть он может не от случая и не от того, что взорвется бомба....

Отредактировано Joanne-John Randall (2012-12-21 15:36:47)

Нельзя сказать, что сущность, завладевшая телом писательницы, оказалась рада такому открытию. Одно дело разговаривать с Джоанной в комнате, наслаждаясь пусть и мнимой, но безопасностью. И совсем другое – ощущать опасность, исходящую от человека, которого Джон чуть было не убил. Какую-то минуту назад все казалось совсем другим.
Пастор утверждал, что Джо, его первая половина сознания, не годится для геройств. Теперь он понял, что и сам хотел жить настолько, что отдал бы Дьяволу все на свете, лишь бы ублюдок, прижавший его к полу, сгинул.
Нога, обтянутая оранжевой штаниной, с еще большей радостью сдавила руку. Пальцы Джоанны разжались, и ножницы выскользнули на пол с печальным и отстраненным звоном. Это конец? Священник хотел закрыть глаза, ожидая неизбежного. Да, хотел и не мог.
Но восставший грешник медлил. Следующим должен был быть удар… контрольный выстрел. Джон практически ощутил, как трещат его кости и сминается плоть. Возможно, перед тем как убить Джо, громила попытается ее изнасиловать. Почему нет? Джоанна все еще привлекательна для мужчин.
Пастор бы не допустил этого. Или постарался. Или?
Тяжесть громадного ботинка вмиг исчезла. Плохое зрение не давало пастору полностью оценить обстановку, но тело само среагировало, ловко отстраняясь от падающего вниз мужчины. Если бы Джон не успел увернуться, бесчувственный несостоявшийся убийца мог придавить его.
И тогда, вполне вероятно, дальнейшее знакомство произошло бы при более скорбных обстоятельствах.
Кого послало небо, чтобы спасти верного исполнителя ее воли? Священник поднял взгляд, ожидая увидеть перед собой кого угодно. Пусть даже полицейского, если они еще остались в этом городе.
Но вместо этого глазам его предстала некая загадочная фигура, окруженная ореолом розового неонового света.
Джона нелегко было застать врасплох. Но, похоже, спасителю это удалось. Альтер эго Джоанны даже не пыталось скрыть своего изумления. В прошлой жизни ему ни разу не приходилось видеть людей в костюмах, подобных этому. Лицо загадочного человека было скрыто полумаской.
… Зорро? Отчего-то в мыслях возникла именно эта ассоциация. В прошлой жизни писательницы не было места таинственным мстителям, они оставались на страницах комиксов и на телеэкранах. Если «герои» и встречались, то это оказывались чудаки в мешковатых одеждах, купленных в магазинах, продающих наряды для маскарадов и праздников.
Но в этом человеке, склонившемся над Джоном, было что-то иное. Он не походил на балаганных смельчаков, голосящих о вреде курения и  противоправности засорения газонов мусором.
«Осторожнее. С ним могут быть проблемы.» Подумал пастор. А на лице Джоанны расцвела робкая улыбка.
- Благодарю вас, все хорошо, только голова кружится и …ой, я где-то обронила очки.  – Женщина потянулась к протянутой руке. Руке помощи. Ее пальцы крепко обхватили запястье  человека в маске. Джону показалось, что слова его звучали на редкость фальшиво. Ему не раз приходилось притворяться, но здесь ситуация была на редкость неоднозначной.
Ему придется изображать из себя жертву. А между тем акт очищения был безнадежно сорван. Если бы не чужое присутствие, Джон снова завладел бы ножницами. Он бы вонзал их в незащищенную оранжевую спину грешника до тех пор, пока тот не испустил бы дух, и жажда реванша не замолчала, уступив переутомлению.

Отредактировано Joanne-John Randall (2012-12-25 16:50:54)

Присутствие незнакомца в маске действовало на Джона угнетающе. Ему  совсем не нравилась та роль, которую приходилось играть. Он выглядел как женщина, говорил ее голосом, голосом Джоанны, но он не являлся ею. Точнее, не был ею в полной мере.
Джон умел притворяться, но знал по опыту, полученному за все то время, что он существовал,  что когда-нибудь он ошибется. Скажет что-то не так, что-то не предусмотрит….  Да мало ли вариантов? И пастору совсем не хотелось, чтобы это произошло именно сейчас. Отчего-то в данный момент такая ситуация казалась вполне вероятной. Должно быть,  дело в нежданном спасителе. Уж больно цепкий у него ум. «Зорро» не провел в заброшенном баре и десяти минут, а уж успел оценить обстановку. Вопрос о втором бандите, который никогда не существовал, но вполне мог бы, чуть было не заставил Джона дернуться.
«Он опасен.» -  Еще раз напомнил себе пастор, с очередной кроткой и, как хотелось думать, немного смущенной улыбкой принимая очки. Так будет лучше. Надо показать, что с трудом понимаешь сам, что здесь произошло. Ты – лишь случайная жертва. И хвала небесам, если человек в костюме этому поверит. Неизвестными оставались и его мотивы. Да кто он вообще такой?
- Спасибо… Всё, всё, как в тумане. Их было двое, один меня схватил. Кажется, чем-то ударил, я очнулась здесь. Они громко спорили, потом один выхватил нож и кинулся на другого. Я снова отключилась… - Женщина немного неуклюже надела очки, руки ее заметно дрожали, а голос постоянно сбивался на причитания, веко правого глаза подергивалось, как от нервного тика. В такой момент хорошо бы пустить одинокую слезу, но тело Джоанны внезапно отказалось повиноваться. Чтобы хоть как-то скрыть накатившее на него оцепенение, Джон обхватил себя руками. Со стороны могло показаться, что женщина, чью одежду пропитала кровь, замерзла и испугана.
- Вы считаете, что это смешно? – Тембр голоса Джоанны изменился. Пастору пришлось отвлечься на то, чтобы вновь получить контроль над телом. Первая непростительная ошибка.- Впрочем, не слушайте меня, я говорю совсем не то, что хочу. Это нападение….
Женщина зябко поежилась, бросая на все еще лежащего без сознания преступника странный, весьма неоднозначный взгляд. Упущенная возможность совершить еще одно убийство, очистив грешную душу, уже не казалась столь заманчивой. Но  Джон добил бы бандита пусть и исключительно из желания отомстить за провал. Будучи неистовым проповедником, он сам не считал себя святым. А это значило то, что ничего человеческое ему не было чуждо.
- Вы проводите меня? Неужели на свете еще остались благородные люди? – Спасенная старалась не смотреть в глаза своему спасителю. Но стресс от того, что ей пришлось пережить, должен был сойти за оправдание. – Я снимаю квартиру в Нью Тауне.
Она замолчала, вдыхая холодные, промозглые пары дышущего страхом города. Жаль, что шерстяное пальто Джо осталось в баре. Джон не мог придумать ни одной причины, которая могла бы привести сюда, в Бауэри, Джоанну. Он намеренно проигнорировал вопрос о ножницах. Слишком много объяснений, которые будет тяжело связать между собой.
- Я хочу еще раз поблагодарить за спасение. Как вас зовут, рыцарь? – Последнее прозвучало довольно неуместно. Джону это не понравилось.
Странные мысли все сильнее концентрировались в голове. Похоже, решение пришло само собой, принеся удовлетворение. Это воля небес, так и следует поступить.

Отредактировано Joanne-John Randall (2012-12-26 22:33:32)

Вопросы, вопросы, снова вопросы. Ответь хоть на один из них неправильно, и тебя затянет в зыбучую трясину, потому что ты оступился, позволив себе ошибиться.
Джон чувствовал, что почва постепенно уходит из-под ног. Он не любил людей, разговор с кем-то, кроме Джоанны, давался ему трудно. Конечно, жертвы его благих намерений не в счет. С ними он говорил подолгу и с чувством, им он проповедовал основы морали, надеясь зажечь в душах свет. Но по большей части те люди или кричали, или не в силах были сказать хоть слово. Иногда с их нечестивых ртов слетали оскорбления, но добрый пастор Джон всегда прощал такие грехи. В конечном счете, все заканчивалось одинаково. До этого  момента….
- Робин, - Женщина медленно повторила имя своего спасителя,  словно пытаясь почувствовать его на вкус. – Совсем как Робин Гуд. Вы на него чем-то похожи, разве что он не носил маску. Меня можете звать Джо.
Итак, мужчина в костюме не узнал в жертве нападения бандитов довольно известную писательницу, которую не раз показывали по телевидению. Значит, он не поклонник ее творчества. Тем лучше. Было бы крайне досадно исполнить то, что уже было решено, при этом сознавая, что лишаешь Джоанну почитателя.
Кстати, как она? Джон прислушался к себе, ожидая, что бывшая миссис Рэндл вновь напомнит о том, кто хозяин этого продрогшего и уставшего тела. Но нет. Джо пока что молчала, давая альтер-эго полную свободу действий.
- Простите, Робин, но у меня путаются мысли. Возможно, отдохнув немного, я могла бы вспомнить, что произошло в этом страшном месте. Ох, это было так ужасно. – Спасенная снова задрожала, она все еще не отошла от пережитого. Озноб вновь напомнил о себе, делая Джо похожей на взъерошенного мокрого воробьишку. Птичку…. с железным клювом, опасную в кажущейся безобидности.
- Так ужасно, что…  - Она остановилась, рассматривая чУдную машину, мотоцикл, подобного которому Джоанна никогда не видела. Такой металлический конь никак не мог остаться незамеченным. Но все же герой в маске позаботился о том, чтобы мотоцикл не бросался в глаза.
Джон ни разу не ездил на таких «монстрах», но это его не пугало. Даже наоборот. После неудачи поездка могла оказаться тем средством, которое способно приглушить горечь разочарования.
- Что? Вы хотите, чтобы я сел в седло позади вас?!- Согласиться на неозвученное предложение Робина, означало то, что Джону придется, если он, конечно, не хочет упасть, обнять мужчину. От одной только мысли об этом пастору сделалось плохо. Он никогда не смог бы заставить себя прикоснуться к Робину вот таким образом.
Но Джоанна…. Уповаю на мудрость небес. Проклятое женское тело, проклятая роль. 
Снова взять себя в руки стоило священнику невероятных усилий. Но он пообещал себе, что смерть героя в костюме не будет легкой.
Женщина с видимой опаской села в седло. Для нее оно было слишком большим и неудобным.
Никогда не говори никогда. Джону придется притворяться и дальше. Хотя возможно ли, что после всего, что он наговорил, Робин все еще верит словам спасенной? Пастор в этом сомневался.
- Я немного боюсь. Надеюсь, вы меня не потеряете где-нибудь по дороге? Приключения с не слишком вежливыми бандитами, как вы их назвали, мне более чем достаточно. – Тон Джо стал гораздо менее напряженным, чем пять минут назад. Шок от происшествия начал проходить.

Скорость захватывала, а холодный ветер обжигал. Мотоцикл героя, скрывавшего лицо под маской, несся по улицам Готэма, ныряя во дворы, пропахшие гневом и болью. Джо молчала. Ее темные короткие волосы, которые были с маниакальной прилежностью зачесаны назад, растрепались. Бледное лицо стало ее белее, лишь на щеках выступили лихорадочные красноватые пятна.
Женщина крепко держалась за своего спасителя. Возможно, она действительно боялась. Скорости, неизвестности? Так чего же?
«Я убью тебя, Робин» - Говорили ее глаза с расширившимися, как черная бездна, зрачками. Глубоко внутри, под кожей и мясом бренного тела, изнемогала от нетерпения вторая личность Джоанны Рэндл, называющая себя пастором Джоном. Разум цеплялся за отрывочные воспоминания и идеи, перебирая одну за другой и откидывая лишнее.
Будучи заточенным в женском теле, одержимый священник не мог полагаться на физическую силу. Да и его любимые игрушки – острые, но легкие предметы не смогли бы причинить Робину никакого вреда… Пока он в костюме.
Необходимость прикосновения к мужчине, которое несколько мгновений назад разозлило Джона, теперь открыло ему кое-что. Со спасителем дев, оказавшихся в беде, придется повозиться. Тут ножницами не добиться ничего. Даже пистолет, возможно, окажется бессилен. Если только не стрелять прямо в голову.
Аккуратная дырочка, пулевое отверстие, взамен искренней помощи. Разве не это и есть желание Готэма? Суть этого города, который скоро сравняется с землей?
Впрочем, Робин вроде бы говорил, что его поступки не связаны с понятием справедливости. Так ради чего он спас Джо? Ради собственного бахвальства или души? Но нет, в наше время никто не заботится о том, чтобы оставаться чистым внутри, в своем сознании. По крайней мере, Джон в это не верил.
Признать бескорыстность, значило мысленно дать Готэму шанс. С Бэйном пастор был не согласен, но в тоже время его все еще не до конца покинула идея фатальности происходящего.
Мотоцикл довольно круто повернул, заставляя Джо сильнее прижаться к сидящему впереди мужчине. Джон встряхнулся, возвращаясь в реальность. Дома изменились. Машина Робина катила по Нью Тауну, оставив позади зловонные дворы Бауэри. Местность стала привычной и узнаваемой.
- Через три дома поверните направо, пожалуйста. – Джо была самой любезностью. А Джон, возможно, при других обстоятельствах, откусил бы себе язык. – Разве вы не поднимитесь со мной? За свое спасение я должна хотя бы предложить вам выпить чаю.
Кофе пастор не жаловал. От него повышалось давление. А, так как Джоанна еще и курила, то рано или поздно сосуды могли бы не выдержать.  Другое дело чай. Китайский, с непередаваемым ароматом, в котором странная изысканность востока  смешивалась с привкусом рабского труда.

Отредактировано Joanne-John Randall (2013-01-10 15:42:05)

Зачем все это? В последнее время вопрос о целесообразности происходящего посещал Джона все чаще. Бесконечная череда убийств, похожих в своей жестокости, ни к чему не приводила. Сначала он объяснял свои поступки уроками жизни, преподаваемыми Джоанне, но, чем дальше вилась красная нить, тем бессмысленней казалось то, что делал пастор.
Джон не признавался самому себе в том, что его существование становится бесполезным, ибо теряется сама цель, как зернышко, которое нужно вырезать из сочной фруктовой плоти. Но, под ножом может раскрыться истина – гнилое нутро, сожранное червями сомнений и ошибок.
Дорога случайности привела Джо и Джона в Готэм. И надо такому случиться, этот город был отражением того, что происходило внутри разума одного человека, женщины, убившей собственного мужа, женщины, придумавшей себе вторую личность, чтобы спрятаться за ней от реальности. Утверждать подобное было бы слишком эгоистично. Но для священника это было именно так. Он воспринял Готэм со всеми его пороками и страстями, как отклик на свою же душевную боль. Именно в нем должен был наступить конец бытию.
Джон так устал. Можно было искать ответ в религии. Вся квартира Джоанны теперь была завалена соответствующей литературой, брошюрки самозваных проповедников лежали на столах, то призывая приближение конца света, то агитируя раскаяться во всех совершенных и еще только планируемых грехах. Какие-то строчки пастор подчеркивал, на какие-то писал прямо на полях комментарии своим острым убористым подчерком. Но ответ так и не нашелся. Вернее, он пришел сам.
Пора уходить. Джон должен был замолчать. И тут появился он. Бэйн. В своем железном респираторе, несущий чудесное решение всех проблем. Он говорил о Готэме, о свободе и последствиях.
«И тогда я понял, что сами небеса показывают мне путь» - Воспоминания о том моменте спорили с мыслями о судьбе. Что есть город со всеми его жителями? Что есть множество, когда лично тебя беспокоит судьба одного? В мире мало таких людей, как Бэтмен или Робин. Большинство, как это ни прискорбно, думает только о себе.
Идеи Бэйна были определенно хороши, но … они просто не нашли отклика в сердце Джона, живущего лишь ради Джоанны и отчасти самого себя. К тому же разгул преступности, хлынувшей на улицы города, отрицательным образом сказывался на отношении альтер-эго писательницы к происходящему. До этого момента люди прятали свои грешки в укромных уголках, а теперь Готэм наполнили отморозки, открыто гордившиеся ими. Публичная казнь мэра города стала еще одним омерзительным происшествием, окончательно заведшим пастора в тупик размышлений.
В последнюю неделю убийца перестал собирать «подарки» для своего первого «я». Он считал дни, надеясь, что бомба все-таки взорвется и одновременно надеясь на обратное. Если все же произойдет чудо, и конца не наступит, тогда Джон просто вернется туда, откуда пришел. Так священник решил для себя.
Но пока что он все еще убивал, благо хаос сделал некоторых людей даже более беспечными, чем при относительном, но порядке. Тот преступник в оранжевой робе должен был стать последним, прежде чем Джон отдаст свое тело Джоанне, чтобы немного передохнуть. Он не выполнил свое обещание и ни на шаг не приблизился к их с писательницей спасению. Да и вряд ли оно было возможно, в этом ужасе смертей и безнадеги.
А теперь еще и Робин. Его появление озадачило Джона, поставившего крест на будущем города. Герой в маске не вписывался в общую картину. Зачем пытаться спасти то, что спасти невозможно, ибо оно давно погубило само себя? Из-за таких людей ломаются судьбы.
- Если вы и причиняете неудобства, то только не мне, – Джоанна легко спрыгнула с мотоцикла. Наконец-то ее ноги коснулись асфальта, и пастор ощутил твердую почву под ногами. Более в смысле прямом, чем в переносном, - да, Робин, я боюсь.  Боюсь, что совершаю ошибку….
Улицы, почти погрузившиеся в ночь, были безлюдны. Спасителя и спасенную окружала гнетущая тишина, находящая друга в промозглом ветре. В доме, где Джо снимала квартиру, горел свет. Желтые приветливые огоньки, обещавшие защиту и отрешенность от реальности. Джон нашел взглядом свои окна. Темны….
- Все же я настаиваю, чтобы вы поднялись вместе со мной. Лифты зданий тоже могут таить опасность для одинокой девушки. А заветы говорят нам, чтобы мы протягивали руку помощи нуждающимся. – Губы женщины дрогнули, словно она хотела улыбнуться, но сил на это не было.
«Готэм и мы, его жители, не заслуживаем тебя, Робин. Я постараюсь сделать все быстро, хотя сначала и думал о другом…. Этого шанса город не получит.»

Почему именно ножницы? Хороший и неожиданный вопрос. Джон мог бы сказать, что выбор оружия в данном  случае был совершенно случаен. Ему просто надоело повторяться. А тонкая, восхитительно гладкая сталь привлекла внимание. Ножницы были похожи на женщину, на павшую в своем грехе любительницу сексуальных наслаждений. Между ее раздвинутых ног блестела смерть, тщательно наточенная рукой пастора.
Это убийство должно было стать символичным. Женщина дает жизнь, и она же может ее отнять. И Джон хотел показать все это Джоанне. А нож… Он думал о нем. В конце концов, нож часто сопровождал убийцу в его миссии. Но в данном контексте он казался слишком простым и грубым решением. К тому же, телу миссис Рэндл могло и не хватить силы для удара.
- Нож? О, это было бы слишком просто, - Равнодушно и холодно ответила Джо. Ее несколько затуманенный взгляд рассматривал отражение, запертое в зеркальной панели лифта.
На скуле, куда пришелся удар здоровяка бандита, расплывалось синее пятно. Хорошо еще, что он не сломал Джоанне челюсть. С медициной в Готэме сейчас было напряженно.
С легким звоном двери лифта раскрылись, когда он прибыл на нужный этаж. Свет в коридоре был тусклым и мерцающим. Несколько ламп, ранее освещавших его бодро и ярко, перегорели. Другие как-то поблекли и то и дело гасли, чтобы с треском загореться вновь. Это напомнило Джону обстановку разрушенного бара в Бауэри.
За той лишь разницей, что третьего действующего лица на этой сцене не будет. Единственный сосед Джоанны, живущий в квартире слева, в данный момент никак не мог вмешаться в происходящее. Ибо он уютно устроился в ванной, до краев наполненной ледяной водой. И лежал он там, фиолетово-синюшний и начавший раздуваться, уже пару дней. Со стороны могло показаться, что произошел несчастный случай, но Джон-то прекрасно помнил, скольких трудов ему стоило урезонить неспокойного соседа, решившего, что хаос в городе развязывает ему руки относительно одинокой и довольно миловидной женщины.
- Уходите, Робин. Для вас еще не все потеряно. А меня он просто так не отпустит… И раз за разом будет причинять страдания и боль. Его не остановить. - Джо решительно направилась к двери в свою квартиру. Движения ее сделались нервными и быстрыми. Порывшись в кармане штанов, сделавшимися жесткими от запекшейся крови, женщина достала ключ. Далеко не с первого раза ей удалось попасть в замочную скважину.
- Вы просто не поймете. Тише! – Оборвала она себя, прислушиваясь к тому, что могло раздаться за дверью. Вроде бы тишина, но, кажется, что-то скрипнуло, будто кто-то ходил по квартире.
- Пожалуйста, Робин, уходите. Если он не увидит, что я пришла сюда с мужчиной, может он и не будет меня бить. На этот раз.
«Да, Робин, покажи, что ты настоящий герой и не бросишь женщину перед лицом неведомового нечто. Скорее всего, это деспотичный муж или сожитель, или, только ад его знает, кто.» -  Думал Джон, довольно бездарно (и он сам это понимал) разыгрывая очередной спектакль.
Спасенная тронулось умом. Наверное, именно так подумает его спаситель. На все воля Божья, лишь бы зашел в квартиру.

Внезапная тяжесть руки Робина, ощущаемая на плече, будто железные тиски, остановила Джо. Дверь в квартиру уже была открыта, но тело женщины отказывалось повиноваться и сделать несколько спасительных шагов вперед. Пальцы героя в костюме сжимали плечо писательницы отнюдь не нежно, не так, когда он хотел ей помочь. Прикосновение причинило боль, и Джон почувствовал себя зверем, загнанным в ловушку.
О чем он только думал, приведя в жилище этого мужчину?
Глупая и слишком настойчивая Джоанна. Она тоже не старалась помочь. Наоборот, пастор ощутил давление ее разума, с каждой секундой делавшее его собственное «я» незначительным и тусклым.
- Господь увидит, грешник! Город проклят, прокляты все ваши души. И твоя тоже! - Джо осклабилась, показывая сущность, скрывающуюся в ее двойственной душе. Она обернулась и без всякого притворного страха и кротости посмотрела на Робина. Вернее, именно Джон смотрел глазами Джоанны, не скрывая более ничего. Уголок правого глаза задергался от тика, так бывало всегда, когда пастор чувствовал скорую смерть. Только вот чью?
Женщина ловко вывернулась из хватки героя в костюме и рванулась вперед. Темнота квартиры распахнула свои объятья навстречу ей, окутывая чернотой, слегка разбавленной несмелым коридорным светом.
С хриплым прощальным треском перегорела и погасла лампа, висящая над входом в квартиру.
Но в свете и не было необходимости. Джон и так прекрасно знал, что и где находится. А Робину… Что ж, ему не обязательно видеть то, во что безумный священник превратил квартиру одинокой писательницы.
Здесь больше не пахло выпивкой  и сигаретами. Может быть, остался их призрак, впитавшийся в вещи и одежду. Зато ощущался легкий привкус крови в совокупности с горелым свечным запахом. Под ногами тихо шуршали страницы старых газет. На стенах чем-то красным были написаны изречения, но их, как и все остальное, скрывала темнота.
Далеко идти было не нужно. Револьвер верно ждал Джона там, где пастор его оставил.
«Слишком просто»… Да, это относилось к сегодняшнему очищению. Лежащий на полке в прихожей ругер буквально вопил о том, что хочет забрать чью-то жизнь. Кто-то может  сказать, что это беспечно, оставлять оружие возле двери в квартиру. Но Джон чувствовал себя в безопасности, ибо единственным соседом его был воняющий труп.
Тогда, вечером, священник не послушал его, предпочтя изящные ножницы. Не надо было идти на поводу у женщин. Они слишком часто лгут.
Сознание сделало какой-то невероятный кувырок, погружая Джона во тьму, куда более реальную, чем мрак в квартире. Он отчаянно сопротивлялся чужой воле, не дающей ему сделать ни вдоха. Но, лишь стоило нашарить револьвер, как тяжесть оружия придала уверенности и сил.
- Я знал, что с тобой возникнут проблемы, как только тебя увидел. - Процедил Джон, с трудом контролируя голосовые связки Джоанны. Он не стал бы читать Робину лекции, не раскрыл бы «гениальный план», коим так любят хвастаться киношные злодеи перед киношными же супергероями.
Нажав на курок, он просто выстрелил.

Отредактировано Joanne-John Randall (2013-01-14 17:22:09)

Получив контроль над телом так внезапно, Джоанна не растерялась. Отчасти причиной этому было то, что весь день она провела рядом с Джоном. Наблюдала, используя его разум как окно в реальность. Собиралась с силами. Ждала. А еще ей очень хотелось помешать Джону, прогнать его до того, как человеку, спасшему их обоих, будет причинен вред. И вот – получилось. Она справилась, но радости по этому поводу не было никакой. Только страх, от которого подкашивались ноги и холодели кончики пальцев. Да и можно ли было не бояться, сменив одного маньяка на другого?
А в том, что у местного Робина Гуда не все в порядке с головой, Джо теперь не сомневалась. Какой нормальный человек после попытки убийства станет смеяться и задавать ироничные вопросы, прячась в полутемном, воняющем мертвечиной коридоре в нескольких шагах от потенциального убийцы? И потом… Многие ли, оказавшись на месте Робина, не попытались бы убежать? А даже если представить, что он опасался выстрела в затылок, - что стоило разбить две оставшиеся в коридоре лампы и скрыться, пользуясь темнотой? Но он не уходил.
«Наверное, ему очень хочется показать мне, как его расстроила выходка Джона» - решила Джоанна, и от этой мысли стало совсем плохо.
А самое страшное – не на кого положиться, не от кого ждать помощи. Джон, вместо того, чтобы искать выход из города, тратит драгоценное время на бессмысленные убийства, а спаситель Робин горит желанием рассчитаться с ней за то, чего она не делала. И бесполезно объяснять. Этот герой ночных улиц может и псих, но не дурак же. Он не поверит. Да и кто бы поверил?
Что же касается Джоанны, то она очень устала. И сейчас вдруг осознала, что усталость эта не столько физическая, сколько моральная. Ей до смерти надоел страх, не было больше сил покорно сносить все то дерьмо, что свалилось на нее в последнее время. И ситуация с Робином неожиданно для самой Джо стала последней каплей. Пределом.
«Хватит!»
Решение пришло само, сразу и окончательно.
Нагнувшись, Джо быстро расшнуровала ботинки и, неслышно ступая босыми ногами, проскользнула в кухню. Там, ориентируясь больше по памяти, чем по взгляду, она нашла то, в чем сейчас нуждалась – тяжелую сковороду, забытую Джоном в раковине. Осторожно достав ее, Джо быстро вернулась в прихожую. И, под донесшийся из коридора крик «аллилуйя» положила пистолет на пол, чтобы тут же толкнуть его к двери. Ругер проскользнул в коридор и легко стукнулся о стену. Джо рассталась с ним без сожалений, потому что не умела стрелять и, скорее всего, не попала бы в Робина, даже если бы он стоял в трех шагах от нее.
- Эй, герой! – Позвала она, поудобнее перехватывая ручку сковороды – оружия, которым умеет пользоваться каждая женщина. – Видишь? Теперь тебе нечего бояться. Если хочешь, можешь войти.
Мысленно перекрестившись, неверующая Джоанна скользнула в угол и спряталась за распахнутой входной дверью, открывавшейся внутрь квартиры. От волнения и страха у нее дрожали руки, по спине каплями стекал холодный пот, но она твердо решила, что если Робин решится зайти, она попытается забить его до смерти с помощью сковороды. И к черту все. В конце концов, либо он, либо она – третьего не дано. И никакая мораль тут не уместна.