«Ну, разумеется. Как только подвернется работенка поскучнее, мистер Зануда зовет Харли. Харли, сходи, послушай печальную историю страданий вон-того-пускающего-слюни-очаровашки-из-девятнадцатой-палаты! Харли, возьми-ка историю болезни нового пациента, который решил, что его сосед по комнате – оживший мертвец, - и отрубил ему голову во сне топором, а потом прошелся по всему подъезду с той же целью! А потом, Харли, милочка, проведи экскурсию по Аркхэму для случайных посетителей! Пфф…» - водоворот мыслей в голове доктора Квинзел крутился со скоростью фруктового пюре в блендере. Сама Харли не обращала на них особого внимания, бездумно бредя по коридорам лечебницы и поддерживая заткнутый подмышку планшет с блокнотом, чтобы тот не упал на пол. Вчера она снова не выспалась – даже те таблетки, которые доктор сама себе прописала тайком на минувшей неделе, ничуть не помогали. Разумеется, очередной нудный и серый рабочий день не способствовал грандиозному моральному подъему.
На сегодня у Квинзел был запланирован всего один сеанс с одним из самых скучных пациентов. Второй же сорвался по естественным причинам – пациент отправился в мир иной после ночного свидания с сердечным приступом. «Туда ему и дорога», - думала Харли, изображая удивление, а затем и печаль, когда ей сообщали о произошедшем утром. Начальство не любило, когда у персонала появлялся избыток свободного времени, поэтому доктора Квинзел отправили проконтролировать встречу одного из пациентов – Фальконе, так его звали – с какой-то объявившейся родственницей. Харлин припомнила, что перед тем, как свихнуться, этот тип, кажется, был какой-то шишкой в среде местной мафии. Но ключевым словом в данной ситуации являлось слово «был». На такой истории книгу не напишешь. Его лечащий врач, доктор Биркин, находился в командировке на конференции, спихнуть обязанность было не на кого, поэтому Квинзел со стоическим видом согласилась.
Путь в приемную был неблизкий. Харли покинула административное крыло, пропетляла по коридорам, спустилась по широкой массивной лестнице на нужный этаж и направилась туда, где ее должны были ожидать. На всякий случай женщина вытащила планшет из подмышки и вяло поправила поизмявшийся халат.
«О боже, Харли, в кого ты превращаешься? Скоро станешь сидеть дома, валяться на диване сутками и забывать выковыривать из волос чипсы и прочую жирную дрянь…» - горестно посетовал внутренний голос, в то время как к губам Квинзел прилипла обычная рабочая формально-вежливая улыбка.
Харлин Квинзел вошла в приемную, огляделась. Кроме молодой женщины, очевидно являвшейся той самой родственницей Кармайна Фальконе, в приемной не было ни души, поэтому не составило труда определиться с целью. Харли подошла ближе.
- Здравствуйте, мисс… ээ… - блондинка спешно подняла блокнот и пробежала глазами по наспех написанным на первой странице словам, - мисс Виттория Фальконе! Меня зовут Харлин Квинзел, - «Зовите меня Харли, все меня так зовут», - хотела было добавить женщина, но вовремя осеклась. Вот уже четыре года она работала в Аркхэме. Самое время вспомнить о статусе. - Я здесь, чтобы проводить Вас к Вашему… эээ… - на этот раз зашуршали страницы блокнота, но информации о том, кем все-таки приходится эта женщина свихнувшемуся мафиози не обнаружилось. Харли решила, что данный факт на самом деле не существенный и предпочла поскорее сменить тему. – Пойдемте за мной, я провожу Вас в комнату для свиданий. По пути, если Вы захотите, я могу ответить на вопросы о состоянии здоровья мистера Фальконе.
Доктор Квинзел поманила мисс Фальконе за собой и вышла из приемной. По правде говоря, Харли слабо представляла подробности истории болезни мафиози. Она, конечно, заглянула в дело после того, как получила поручение, но с успехом позабыла все увиденное через пять минут. Впрочем, посетители редко интересовались сложными латинскими названиями болезней и не лезли глубоко в подробности симптоматики и эпикриза. Куда больше их интересовало, хорошо ли несчастный безумец кушает, вспоминает ли их, родственников, добрым словом и какова вероятность того, что беднягу однажды выпустят на свободу (это вероятно для того, чтобы успеть заранее купить авиабилеты и убраться в другую страну).

- Оу, - вздохнула Харли, поправив съехавшие очки, - все находящиеся в Аркхэме пациенты получают лечение в соответствии с поставленным диагнозом. Как консультативное, так и медикаментозное. Случаются и тяжелые случаи, при которых в ходе перестройки сознания образуются провалы в памяти. В любом случае, по мере излечения подобные побочные эффекты пройдут… особенно с помощью родственников, - доктор Квинзел говорила тем самым тоном, с которым она порой общалась с пациентами, возомнившими себя томатом или ночным горшком. Ей казалось странным, что кому-то в этом мире требуются объяснения таких простых истин, однако Харли частенько встречалась с посетителями, задававшими подобные вопросы. По правде говоря, она не взялась бы ничего гарантировать. Фальконе мог не только не узнать свою племянницу, но и узнать и не сообщить об этом. Из каких-нибудь своих целей. Случались разные случаи. Нет-нет, да и успеет какой-нибудь удалец хлопнуть об угол стола своего горячо любимого посетителя, пока охрана и сопровождение заняты обдумыванием своих планов на вечер. Разумеется, подобные стихийные потасовки всегда вовремя растаскивались по углам, после чего глава того или иного отделения проводил долгие беседы с пострадавшим, внушая, что несчастный больной себя не контролировал и вовсе не желал причинить зла своим родным. На практике же после таких случаев график посещений для конкретного провинившегося становился в два раза менее насыщенным. – Давайте будем надеяться на лучшее.
«…и готовиться к худшему», - мысленно закончила фразу психиатр.

Харли успела изучить Аркхэмские коридоры даже слишком хорошо за годы работы. Одно время она даже поставила перед собой цель выучить расположение всех пациентов по палатам, однако это было гиблое дело – слишком часто тех или иных умалишенных переселяли в карцер и возвращали обратно, транспортировали прямиком в морг или, что куда реже, выписывали. Тем не менее, при единственном взгляде на ту или иную дверь Квинзел могла бы сказать, что находится по другую сторону – чей-то кабинет, архив, уборная или шкаф для швабр и прочих чистящих принадлежностей.
Похоже, что мисс Фальконе ощущала себя в лечебнице куда менее комфортно. Харли наблюдала за посетительницей искоса, но и этого было достаточно, чтобы понять – вряд ли эта дамочка станет навещать своего дядюшку каждую неделю.
- Да, часто, - кивнула Харлин в ответ, чуть запоздало, - о, эти люди опасны не только для общества, но и для самих себя. Порой у них бывают галлюцинации, во время которых они ранят и калечат свои тела. Порой достается и санитарам. Крики – и вовсе обычное дело…
Ну разумеется, доктор Квинзел умолчала о том, что для большинства пациентов громкий крик является одновременно единственным средством связи с врачами и санитарами, а заодно и способом развлечь себя и окружающих беседой с соседями по палатам. Мимо прогремел тележкой кто-то из медбратьев – Харли так и не удосужилась узнать их всех по имени, слишком уж часто эти ребята увольнялись, не проработав и пары недель. Квинзел не стала здороваться.
- Какие хлопоты, о чем Вы, - отмахнулась блондинка, улыбнувшись шире обычного, однако голос ее прозвучал излишне низко и мрачно. Харли не слукавила – ей дядюшка Фальконе не доставлял ни малейших проблем. Еще бы, ведь еще утром она несколько минут мучительно вспоминала, что это вообще за пациент и как он выглядит. – Мой долг – заботиться о этих несчастных людях, пытаться вернуть их из мира зла и агонии, в котором они застряли, в лучший мир! – теперь речь Квинзел была более одухотворенной. Отчего-то осознание собственной великой миссии в этом мире всегда предавало ей сил. Тем не менее, монолог Харли затух на самом интересном месте, потому как в поле зрения появился коридор, ведущий к комнатам свиданий. Завернув, доктор Квинзел приметила двоих санитаров, один из которых поглядывал внутрь одного из помещений.
- Вот мы и пришли, - провозгласила Харли, кивнув в знак приветствия младшему медицинскому персоналу. – Ваш дядюшка уже ждет внутри. Разумеется, встреча пройдет под присмотром, для Вашей же безопасности. Все-таки это первое свидание, мистера Фальконе нечасто навещают… кто знает, как он поведет себя.

Харли хмыкнула. Этой девице следовало бы знать, что ее дядюшка давно не тот, что раньше. Да, у некоторых душевнобольных после помешательства начиналась острая привязанность к пушистым котяткам, цветам и радуге, но те, кто попадали в Аркхэм, были явно не из таких. Впрочем, если бы не порядки и грозящий выговор, Квинзел исполнила бы желание гостьи лечебницы без малейших мук совести.
Но вместо этого доктор сделала строгий вид и будто нехотя пропустила вперед посетительницу. Внутри скупо обставленного помещения находился Кармайн Фальконе. Случайно встретившись с ним взглядом, Харли поморщилась. Сложно было поверить в то, что еще относительно недавно этот человек был не просто вменяемым горожанином, но лидером разветвленной мафиозной организации. «Овощ», так их называют. Бесчувственный пустой взгляд, чуть отвисшая нижняя челюсть, сгорбленная спина и обмякшее тело. И тем поразительнее перемены, которые случаются с пациентами во время припадка – от былой апатии не остается и следа. Впрочем, перед посещениями клиентам Аркхэма предписывалась двойная доза лекарств, что в разы уменьшало риск очередного несчастного случая.
Доктор Квинзел пропустила мимо ушей вопрос, заданный одним из санитаров, после чего эти два бугая занялись обсуждением каких-то своих личных проблем, а Харли с тоской уставилась в противоположную стену. «Диван бы здесь хоть поставили, скупердяи…» - вздохнула женщина, покрепче сжав планшет. То, что происходило внутри комнаты для свиданий, не особенно ее волновало, однако развлечь себя было особо нечем, и Харли время от времени невольно прислушивалась к тому, что происходит за оставленной приоткрытой дверью…

Фальконе, казалось, вовсе не отреагировал на появление в комнате посетительницы. Он глядел неотрывно прямо перед собой. Руки Кармайна лежали на коленях, было видно невооруженным взглядом, как они дрожат. Когда ладонь гостьи легла на плечо мужчины, он повернул голову в ее сторону и несколько безмерно долгих секунд смотрел куда-то мимо лица, будто за его названной племянницей стоял кто-то еще. Было слышно, как у Фальконе застучали зубы. Он попытался отдернуться и чуть не повалился со стула, однако разорванного физического контакта оказалось достаточно для того, чтобы Кармайн вновь недвижимо застыл. Теперь его тело тряслось полностью, а сухие бледные губы пришли в движение:
- Нет… нет… нет… - снова и снова повторял Фальконе. Он прижал сжатые в кулаки руки к груди, словно отгораживаясь от посетительницы. – Нет… нет… я не хочу… нет…
Возможно, если бы санитары, посмеивавшиеся над двинувшимся бывшим криминальным авторитетом, или доктор Квинзел, не обращающая на его бессвязное лепетание практически никакого внимания, или даже сама гостья могли видеть глазами мистера Фальконе, все они изменили бы свое мнение о нем. Глаза Кармайна широко распахнулись, зрачки расширились, пока он, скованный безумным ужасом, наблюдал за тем, как медленно вытекают глаза молодой женщины, как ее одежда и кожа истлевают, открывая гниющие внутренности, в которых копошатся крупные белые черви, как изгибаются в ней кости под неправильным углом, ломаются, ломаются, ломаются…
Рот мистера Фальконе широко раскрылся, но вместо крика с губ сорвался лишь сдавленный хриплый шепот. За несколько долгих лет, проведенных в Аркхэме, он кричал слишком много, чтобы сделать это еще раз…

Пока опечаленная состоянием дядюшки родственница сочувственно взирала на дрожащего как осенний лист Фальконе, Харли описывала взглядом круги по стенам. Ее мысли витали где-то очень далеко.
Когда-то в практически идентичной комнате (хотя Квинзел не могла припомнить ни одной существенно другой во всем Аркхэме) ей довелось впервые проводить сеанс психотерапии с Джокером. Возможно, это был худший день в жизни Харлин. Возможно, лучший. В любом случае, с того момента, как доктор Квинзел переступила порог кабинета, ее прежней жизни настал конец. О, она сотни, нет, тысячи раз пыталась обо всем забыть и вернуться к истокам. Однажды даже пошла на дурацкое свидание вслепую с хирургом из местного госпиталя по совету коллеги. Но ничего. Совершенно бесполезно. В последние недели Харли подумывала о том, чтобы сменить работу. Или, может быть, уехать прочь из Готэма куда-нибудь далеко, поселиться в доме у моря с семнадцатью кошками и начать наконец писать злополучную книгу. Кто знает, может это – судьба, стать не популярным психиатром, а популярным автором дамских романов?..
Слова посетительницы отвлекли доктора Квинзел от размышлений о собственной лежащей в руинах личной жизни. Харли бросила в сторону стола недовольный взгляд. Впрочем, ничего необычного не происходило. Фальконе пребывал в состоянии панического страха все эти годы. Из той немногой информации, которую блондинка усвоила из его личного дела, было ясно, что даже сильнейшие препараты не могли успокоить пациента полностью – погружаясь в крепкий сон, Кармайн продолжал вздрагивать и разговаривать во сне. Похоже, что визит племянницы не послужил толчком к внезапному исцелению. Было сложно понять, осознает ли он вообще, что происходит вокруг. Однако мисс Фальконе не оставляла попыток расшевелить дядюшку. Харли уже было начала подозревать, не припрятал ли экс-мафиози нажитые нечестным путем миллионы перед тем, как слетел с катушек? Иначе с чего бы такое внезапное внимание? Кармайн же, судя по его реакции на любое прикосновение, вовсе этого внимания не желал.
- Привет… - пробормотал он, клацая зубами, - большой… при… привет.
Фальконе уставился в пол. Что-то во внешности племянницы тревожило его, но Харли была не в настроении разбираться с чужими проблемами. Вскоре весь этот балаган закончится, бывший мафиози отправился обратно в уютную обитую войлоком палату, мисс Фальконе вернется туда, откуда приехала, а Харли… Блондинка шмыгнула носом. Снова работа. Снова нудный сеанс с очередным безликим пациентом. А что потом? Такси. Квартира. Безвкусный ужин. Очередная серия когда-то любимого сериала. По одной таблетке из двух похожих как близнецы-братья пузырьков. Пародия на сон.
- Бэйн, - снова повторил Фальконе за своей племянницей. Он нахмурился, словно и правда пытался вспомнить, что же означает это слово. Повисло молчание. Мужчина, скрючившийся за столом, все так же пялился в одну точку. – Ты притащила их сюда. – Сказал наконец пациент, и Харли вздрогнула – слишком уж твердо и… нормально звучал его голос. Доктор Квинзел ощутила, как сотня мурашек побежала вниз по спине. Но уже в следующий момент иллюзия спокойствия растворилась в воздухе. Кармайн вцепился в собственные колени, втянул голову в плечи. – Тени! Тени на хвосте… Бэйн… Лига… за ним… Тени… за тобой… Тени… - выдал Фальконе очередную нелепицу. Он озирался по сторонам, будто пытался найти в комнате для свиданий еще что-то или кого-то. Стоявшая у стены Харли его, тем не менее, ничуть не волновала – взгляд пару раз скользнул мимо фигурки психиатра, не задержавшись ни на секунду. – Они… они не возьмут меня… возьмут тебя… не достанут меня… достанут меня… - сбивчивый шепот пациента заставлял Квинзел чувствовать себя не в своей тарелке. Она невольно посмотрела в сторону двери, у которой как ни в чем не бывало трепались о жизни санитары.
«Вот уж у кого нервы крепкие», - посетовал внутренний голос.
«Мне б такие».

Когда мисс Фальконе заговорила про какую-то организацию, Харли хмыкнула – видимо у них все эти странности семейные. Ну разумеется он состоял в организации! В огромной мафиозной организации, которая держала под контролем едва ли не весь Готэм! Если даже Квинзел, особо не интересовавшаяся ежедневными выпусками криминальной хроники, знала об этом, то и  племянница Кармайна должна была. Хотя кто их знает, этих Фальконе. Может, у них в семье было не принято обсуждать на рождественском ужине подробности бизнеса. А может у этой Виттории попросту не было прежде интереса к этой проблеме. Племянницы настолько влиятельных в криминальных кругах господ редко думают о чем-то кроме курортов, вечеринок и нарядов от самых популярных модельеров.
- Тени повсюду, - заявил вдруг Фальконе, вздрогнув всем телом. Доктор Квинзел и не думала, что он собирается что-то ответить. Казалось, что эти двое начинают понимать друг друга. Харли закатила глаза. – Их… множество… они все знают, все видят… Нельзя спрятаться. Негде спрятаться… Они давно следят за мной… тянут ко мне свои руки… Они убьют меня, когда-нибудь. Убьют тебя. Убьют всех нас. Убьют… перешагнут через нас и пойдут дальше… Я видел… я знаю… - челюсть Кармайна начала ходить ходуном, зубы застучали еще громче. В конце концов, мужчина прикусил язык, лицо его исказила гримаса боли, он тихо заохал и умолк на несколько минут, вновь прижав к груди руки в защитной позе и зажмурив глаза. – Тени повсюду… Лига – повсюду… не спрячешься… не скроешься… Однажды они придут за мной… или за тобой… или за ней, - Кармайн кивнул в сторону стоящей поодаль Харлин. Блондинка вновь поежилась. Определенно, вменяемость давным-давно покинула мистера Фальконе, оставив его доживать свой век в мире грез и кошмаров. И как далеко не продвинулась бы современная медицина, таким людям все еще не научились помогать. Все, что могли врачи – изолировать беднягу от общества и кормить его пилюлями, чтобы сидеть в своем углу потише и не пугал других пациентов. – Лига огромна… Лига всесильна… - снова забормотал мужчина себе под нос. Кажется, слова посетительницы заставили его зациклиться на мысли об этих тенях и лигах, и теперь Фальконе бубнил одну нелепицу за другой, не в силах остановиться. Казалось, что каждое сказанное слово пугает его сильнее предыдущего. – Тени даже здесь… о, я уверен… где-нибудь притаились… в темном углу… и ждут… ждут, чтобы достать меня…
Харли тяжело вздохнула. Свидание начинало затягиваться. Беседа с каждой минутой все меньше и меньше походила на обычную семейную болтовню. Квинзел испытывала непреодолимое желание выйти из кабинета поскорее. Пусть даже придется слушать о том, как один из санитаров рассказывает про вчерашний бейсбольный матч с одухотворенным видом. Пусть даже прямо сейчас придется идти на сеанс со своим пациентом, который в очередной раз битый час будет доказывать доктору, что он вовсе не сумасшедший и попал в Аркхэм по ошибке.
С недавнего времени Харлин Квинзел начала бояться безумия. Настоящего, истинного безумия. Те мысли, что порой приходили ей в голову за последний год с небольшим, были плохими, гадкими, глупыми и неуместными. И однажды они могли заполнить сознание, подменить собой обычные размышления о том, в каком магазине лучше купить пакет молока по дороге домой. Она видела безумие. Она жила бок о бок с безумием. И оно становилось все ближе. Соприкасаясь с миром душевнобольных людей, невольно и сам становишься ненормальным – так говорили ее коллеги.
В шутку, конечно же.
Вот только отчего-то Харли уже давно было совсем не смешно…