Он мог долго ожидать в темноте. Притаившись, слушать, как она легко шагает из одной комнаты в другую, как говорит сама с собой, улыбаясь; и как дышит. Ему нравилось наблюдать за Талией в те минуты, когда она не знала, что за ней следят. Когда она наконец-то становилась сама собой - молодой уставшей женщиной с грустными, внимательными глазами и уже обозначившейся едва заметной морщинкой между бровей.
Попасть в хорошо охраняемый, элитный пентхаус для Бэйна было проще простого. В большинстве таких сооружений охраняется практически все, кроме того, что действительно необходимо. На взлом замка двери, ведущей к запасному выходу, Бэйн потратил что-то около четырех минут. Припарковав мотоцикл неподалеку, он не засветился на подземной стоянке. Использовал для проникновения служебные помещения, предназначенные для вывоза мусора и белья. Поднялся по лестнице, минуя камеры слежения, установленные на лифтовых площадках, открыл и закрыл дверь так аккуратно, что, войдя после него, Талия не заметила ничего, что могло бы свидетельствовать о его присутствии.
Вскоре мелодичное пение Талии аль Гул звучало уже соло. Проходя мимо стереосистемы, Бэйн мягко прикрутил регулятор громкости. Сквозь звуки льющейся воды, женщина, принимавшая ванну, не могла слышать мягких, крадущихся шагов.
Пока Бэйн не возник на пороге.
Пару мгновений он просто стоял и смотрел, как от инстинктивного испуга до мгновенного узнавания меняется лицо Талии. Им не нужно было обмениваться приветствиями, чтобы сказать самое главное.
- Все так, как ты хотела.

Прятаться и ходить бесшумно Бэйн научился еще в детстве, в Pena Duro. Там, пока он был мал, высунуться - означало пропасть. Когда Бэйн вырос, набрался сил и осмелел, привычка прятаться и подходить тихо стала сродни навыку хищника. Безмолвие внутри и снаружи. Шаги настолько легкие и мягкие, что не всколыхнулась бы гладь воды. Это казалось невозможным вкупе с обманчивой неуклюжестью, однако обман обнаруживался именно тогда, когда Бэйн нежданно-негаданно оказывался за спиной или внезапно выходил из тьмы.
Как сейчас в ванной, где отдыхала Талия.
Он взял ее за запястье и потянул на себя. Жадно обнял. Потертая поверхность мотоциклетной куртки царапала белую кожу.
- Мистера Даггетта с нами больше нет. Мистер Уэйн плохо себя чувствует. Мы виделись этой ночью. Немного поговорили. Вероятно, мисс Кайл постарается сделать все, чтобы он скорее поправился.
Ирония Бэйна не была чересчур едкой. Голос звучал негромко и устало. Глупо было бы считать, что этот бой не стоил ему значительных сил.
- Образцы из лаборатории Уэйн Энтерпрайзес у нас. Послезавтра игра в регби, - слова сказанные отрывисто и кратко. Как полевые сводки.
Расстегнутая куртка тяжело упала на влажный пол. Когда Талия оказывалась так близко, ничего не имело значения.
- Ты сильно скучала по мне, детка? - спрашивая об этом, Бэйн мысленно задал Талии еще один вопрос: "Сожалеешь ли ты хотя бы немного о Брюсе Уэйне?". Цепкий взгляд не давал возможности отвести глаза.

- Мистеру Уэйну повезло меньше. У нас был очень оживленный разговор, - все то время, пока Талия помогала ему раздеться, Бэйн неотрывно следил за ее лицом и жестами. Была ли она довольна положенным началом? Ожидала ли продолжения игры с таким же азартом как и прежде? Бэйн коснулся ладонью ее щеки, снова заглянул в глаза. Талия уверяла, что скучала. У него не было оснований не верить. За все то время, пока они были вместе, Талия ни разу не дала Бэйну повода для ревности.
Он тяжело выдохнул. Сиюминутно нахмурился.
- Не сомневался, - сказал тихо, глядя на ворох одежды, разбросанной вокруг.
Пустая темная квартира. Двое обнаженных людей в ванной. Мужчина и женщина. Как Адам и Ева. И почему-то сейчас Бэйн чувствовал себя усталым и беззащитным.
- Если ты умеешь лечить наложением рук, я бы не отказался.
Как он мечтал о ее легких прикосновениях тогда, когда переживал кошмар в Яме... И как долго привыкал не отстраняться потом, когда Талия все-таки вернулась за ним.
Бэйн снял маску. Полтора года назад, благодаря стараниям мисс Айсли, он получил возможность ненадолго избавляться от нее. Уезжая, Памела избежала личного прощания, предпочтя оставить письмо. Вероятно, теперь она пожалела бы о том, что сделала для своего "пациента". Хотя... кто знает?
В огромной ванной было достаточно места для двоих. Опустившись в теплую воду, Бэйн хрипло выдохнул, кривя в подобии усмешки искореженный рот.
- Знаешь, он говорил, что сам себе лига. Это напомнило мне меня. Тогда, на Сицилии.
Возможно, это могло показаться странным. Но, столкнувшись один раз, отпуская поверженного врага, Бэйн чувствовал с ним невидимую связь. Причиной ее были Талия, Готэм и то, что оба когда-то оттолкнули Ра'са аль Гула, выбирая свой путь.

- У каждого своя реальность, - покачал головой Бэйн. В том, что Брюсу Уэйну многое довелось хлебнуть за все это время, он не сомневался. Важно было то, что теперь реальности каждого из них могли объединиться в одну. - Но мы теперь все в одной игре, - взгляд Бэйна был темным и горьким. Он потянулся вперед, чтобы поцеловать Талию. А когда отстранился, сказал:
- В воскресенье для Готэма будет еще один знаменательный день. Матч обещает быть интересным.
Люди, купившие билеты заранее, счастливые семьи, собравшиеся провести очередной выходной, представители готэмской элиты и простые трудяги, все они завтра увидят нечто такое, что напрочь разрушит их представление о благополучии и безопасности. И некому будет помочь, поскольку очагов пламени будет несколько. Сбитая с толку полиция станет метаться от стадиона к кинотеатру, от подземки ко взорванным мостам, не имея возможности проехать по вздыбившимся, словно хребет огромного змея, улицам. За планы подземных коммуникаций Готэма и многое другое два года назад Бэйн варился в аду Сомали.
Все это время израненный Брюс Уэйн, Темный рыцарь Готэма, будет испытывать чувство беспомощности и вины, наблюдая за тем, как рушится его родной город.
Бэйн опять обнял Талию и шепотом на ухо проговорил:
- А потом я открою двери темниц, и пусть те, кому удастся выбраться, сами вершат свое правосудие.
Говоря это, он невольно вздрогнул от возбуждения. Талии вовсе не обязательно было смотреть на его лицо, чтобы видеть бушующее во взгляде темное пламя. - И, конечно же, возьму в плен тебя.

Отредактировано Bane (2012-09-27 22:16:07)

Как лекарство и яд обозначались одним греческим словом - "φάρμακον", так и Талия могла приносить утешение или смерть. Бэйн не знал доподлинно, доверился ли Брюс Уэйн Миранде Тейт, и в глубине души испытывал ревность. Чувство иррациональное, которое вполне может существовать рядом со взаимной любовью. 
И эта ревность делала его возбуждение еще сильнее, а самого Бэйна - еще более нетерпеливым и требовательным.
Послышался тихий всплеск. Он накрыл собой Талию, вынуждая ее частично погрузиться в воду. Привычная бережность уступила место сильному возбуждению, которое охватило обоих любовников. У Бэйна болезненно ныли места ударов, кое-где красовались весьма красноречивые синяки, но они были доказательством того, что он живет, дышит и неутомимо движется к цели.
Так было всегда. С тех самых пор, когда он начал бороться за себя, за жизнь, за место под солнцем. Иного пути он не знал.
Словно два безумца, как в змеиный клубок, Бэйн и Талия сплелись вместе в любовной схватке, и скоро ванная комната наполнилась весьма недвусмысленными звуками.

Он всегда любил ее. С того момента, когда увидел впервые. Вначале это была странная, болезненная привязанность к ребенку, так похожему на него самого. Бэйн защищал Талию отчаянно, вероятно стремясь исправить то, что происходило в его прошлом.
Потом это чувство стало более осмысленным. Он привязался к девочке, которую учил выживать. Они стали единым целым, существом с одним сердцем на двоих. И чем дальше Бэйн помогал ей двигаться к цели, тем больнее было осознавать, что придется отпустить. Он знал, что не бывает любви без самопожертвования, и нельзя говорить о любви, отнимая выбор. Талия сделала свой, Бэйну оставалось лишь принять и сделать все, чтобы она выкарабкалась.
Иначе, что такое любовь - если не искреннее желание счастья тому, кто дороже всего на свете?
Оставшись в одиночестве, он страдал, но где-то в глубине измученной души теплилась надежда на то, что ей удалось обрести счастье. За годы, что Бэйн провел без нее, он научился довольствоваться малым - собственными воспоминаниями. Он хранил их как зеницу ока, оберегая таким же неприступным как темница молчанием.
Когда же Талия вернулась, Бэйна ожидали новое открытие и новая любовь. Ребенок вырос. Талия превратилась в привлекательную девушку, и проявившаяся женственность стала причиной влечения, которое теперь совершенно естественно испытывал Бэйн.
С ним она стала женщиной. С ней он был свободен в чувствах и их проявлениях, искренен и чист.
Бэйн редко говорил о любви. Несмотря на дар красноречия, эти слова давались ему сложнее всего. Однако глубокое и сильное чувство, испытанное годами, он выражал в делах. У каждого из них были те, с кем их сводила судьба случайно, но неизменно, как корабли в порт, Бэйн и Талия возвращались в объятья друг друга, зная наверняка, где именно их дом.
Когда улеглись страсти и оба любовника затихли, вновь тесно прижавшись друг к другу, Бэйн спрятал лицо в шелке ее мокрых волос. Вода постепенно остывала, но у них не было ни желания, ни сил разнять объятья, чтобы выбраться из ванной.
Это было похоже на або офо, точку тишины в самом центре циклона.

Все они столько раз говорили о буре. Бэйн и Миранда ожидали, тщательно готовили этот хаос много лет. Пути назад не было, и никто из них двоих не собирался оглядываться. И, все-таки, сейчас Бэйн наслаждался этими мгновениями тишины рядом с ней.
Как будто ничего не происходило. Как будто ничего не должно было произойти. Тайм-стоп. Тихое, ласковое безвременье. Спокойствие лоботомированного больного или святого, познавшего все тайны бытия.
Ему было хорошо, и, выбираясь из ванной, Бэйн взял Талию за руку. Переплелись ладони, запястья крест-накрест. Один на двоих внимательный короткий взгляд. Кивок.
Талия просила его бежать, отступить, если что-то пойдет не так. Бэйн не привык проигрывать, и с поражением, если оно случится, смириться будет очень сложно.
Но это лучше, чем оставить ее одну.
- Предлагаешь гамбургер и картошку фри? - спросил Бэйн. Это была такая восхитительная, такая реальная иллюзия обыденной жизни, что он невольно усмехнулся сам себе.  Взяв полотенце, укутал им Талию. Другим обернулся сам. Привычка к аккуратности заставила его какое-то время собирать свои вещи. Взгляд упал на маску. У него еще было немного времени.

Сегодняшний вечер напомнил ему один из вечеров в Калькутте, до того как Джамиль принес неприятное известие. Где бы они были сейчас, если бы отец Талии был все еще жив? Следя за тем, как ловко она собирает на стол, Бэйн облокотился плечом о стену. Кухня в стиле минимализма, пентхаус с современными дизайнерскими решениями, в панорамном окне – все еще мирный Готэм. Скоро он вскипит как разворошенный муравейник, и у них не будет времени взяться за руки. Глядя на Талию, Бэйн заранее прощался с ней.
- Да. Эдвард Нигма, известный как Загадочник. Ему удалось сбежать из Аркхэма, судя по всему. Я встретил его у Даггетта. Не слишком приятное совпадение, но он может быть полезен нам. Кроме того, доктор Крэйн… Ты уже слышала о нем. Он работал на твоего отца. Теперь Джонатан снова с нами, - Бэйн вздохнул. – Хитрая бестия, он весьма изобретателен в вопросах измывательств над людьми. Уникальный человек, - на лице Бэйна отразилась кривая ухмылка. С такой мимикой как у него, не всегда было ясно – иронизирует Бэйн или говорит серьезно. Впрочем, ирония никогда не мешала ему признавать достоинства и пользу тех или иных людей.
Подойдя к Талии, он мимолетно обнял ее за плечи. Потом достал из морозилки кусок льда и нож для колки.
- Давно мы не играли в охотника и жертву, - методичные удары,  острые осколки. Бэйн глянул из-за плеча на Талию. Ей почти не придется играть страх, потому что за пределами этой комнаты, не находясь наедине с ней, он действительно был способен на многое из того, чего стоит всерьез опасаться.

- Гений. По крайней мере, так о нем говорят, - Бэйн сделал аккуратный глоток виски. Выпивка в большом количестве вкупе с анестетиком могла дать неприятный результат. Поэтому ему приходилось ограничиваться парой глотков для ощущения вкуса. - Знаешь, чем он развлекался, пока не попал в Аркхэм? - террорист покрутил бокал, разглядывая острые осколки льда, тающие с характерными бледными разводами в насыщенном янтаре.
- Он оставлял полицейским загадки с подсказками, как его найти, - откусив кусок бутерброда, Бэйн с аппетитом его прожевал. - Нужно быть довольно смелым, чтобы не запутывать следы, а намеренно оставлять их. Или чертовски азартным. Думаю, он хотел взять Даггетта в оборот.
Проклятый город, где никому никогда нет покоя - от воротилы крупного бизнеса до простого обывателя. Иногда казалось, что его жители только и делают, что стремятся оболванить друг друга. Вероятно, и сам Бэйн, если бы пришел с миром, смог бы жить здесь. Птаха Колоссимо всегда был бы рад такому союзнику как Бэйн.
Подумав об этом, он невольно усмехнулся. Обычный бандитизм или бои без правил - слишком мелко. Слишком мало, чтобы насытить снедающее его пламя. Выходило, что Бэйну нигде не было места, кроме как в тюрьме или в самой гуще какой-нибудь крупной заварухи.
- Может быть, он станет новым мэром. Умен, образован и отменный демагог, - сказав это, Бэйн неожиданно расхохотался. - Ничем не хуже тех мерзавцев, которые сейчас управляют Готэмом.
Это была злая, саркастическая шутка, потому что теперь, после восьми лет порядка, обеспечиваемого Актом Дента, и частичной легализации криминалитета, стоило бы посадить в кресло отрезанного от мира, обескровленного города того, кто воплощал бы собой абсурд.