Известие о нападении на базу Лиги, было неприятным, но неожиданностью не стало. Еще три года назад, до того как Ра'с аль Гул предпочел избавиться от Бэйна, тот неоднократно говорил ему, что кормить шакала себе дороже. Талибы, если им понадобятся оружие или провиант, церемониться не станут и будут в любой момент готовы нарушить договор. Так и случилось в одну из августовских ночей, когда исламские экстремисты решили не ограничиваться простым грабежом и выжечь чужаков со своей земли. 
Месть - блюдо, которое подают холодным, но не настолько, чтобы оно покрылось коркой льда. К началу сентября боевики Лиги подготовили ответную карательную операцию, довольно рискованную, если учитывать, что им пришлось сунуться глубоко в логово врага. Пуштуны знали свои горы куда как лучше сборного отряда из прекрасно обученных убийц. Просто потому что родились и выросли здесь.
Потеряв убитыми троих, Бэйну удалось взять лагерь, в котором он и его люди теперь хозяйничали как медведи в муравейнике.
Пленных не брали. Раненных добивали тут же. Око за око. Зуб за зуб.
К концу самого жаркого дня, когда заходящее солнце щедро расплескало по склонам огненно-красный, из подвала выволокли еще одного и хотели было расстрелять, поначалу приняв за прятавшегося боевика. Однако  английская речь и слова, произнесенные этим человеком, остановили Бэйна. Найденный оказался врачом. Назвал имя - Френсис Мак-Магон. Действительно ли это было так - нужно было еще разобраться. С расправой решили повременить. С мешком на голове доктора Френсиса затолкали в вертолет и переправили во временный лагерь, находившийся в Пакистане.
Несмотря на грубое обращение вначале Лига оказалась гостеприимна. Мак-Магону предоставили все возможные для данного места и времени удобства.  Если назвавшийся Мак-Магоном и вправду был врачом, то мог очень и очень пригодиться в будущем.

Первое время спасенного пленника старались не беспокоить, давая ему привыкнуть к новому положению. Обычно в таких случаях человека сначала оставляют одного, потом подсаживают компаньона и только после начинают говорить обстоятельно, добиваясь необходимого результата. Однако подсадить к Френсису Мак-Магону было некого. Из захваченных талибами заложников не погиб в плену только он один.
Информацию сообщали порционно, без особых недомолвок, но всех сведений не уточняя. Мак-Магон знал положение лагеря, имена некоторых из контактировавших с ним людей, но по-прежнему мог только догадываться об их деятельности.
Не понаслышке зная, что переживает человек, попавший в плен, Бэйн долго продумывал ход предстоящего разговора. Нужно было объяснить, на чьей территории Мак-Магон находится и с кем. И сделать это как можно более ясно и менее болезненно. Была и еще одна деталь,  появившаяся после подробного изучения всей найденной информации. Объяснить ее было едва ли не сложнее всего прочего. Френсис числился в списке преступников, пособствующих талибам, и теперь его услуги будут весьма полезны другой экстремистской группировке, на сей раз не исламского толка.
Бэйн тщательно рассчитал визит. Предварительно проследил за тем, чтобы Френсису дали хорошенько выспаться и вдоволь поесть. Когда приглядывающий за Мак-Магоном человек сообщил, что тот в относительно хорошем состоянии, Бэйн решил, что пора наведаться и поговорить.
В небольшом, но опрятном доме было не слишком уютно, однако тихо и светло. Горное селение, в котором «квартировали» боевики Лиги, на первый взгляд ничем не отличалось от остальных таких же. Местные жители, которых люди Бэйна взяли под защиту, были не против такого соседства. Однако о том, что здесь происходит и кто защищает их, сообщать наотрез отказывались. Говорили «свои люди» и боязливо отводили взгляд.
За бывшим пленником присматривали пара человек – один из Лиги и один местный. Зайдя в дом, Бэйн отправил всех прочь. Перед тем как войти, постучал и, услышав утвердительный ответ, появился на пороге. Протянул для приветствия руку, спокойно сообщил свое прозвище и сказал, что хотел бы объясниться и поговорить.

Отредактировано Bane (2012-10-04 11:57:52)

Доктор выглядел неважно. Бэйн надеялся, что со временем это положение исправится, если тот решит остаться с ними. Решит ли? Все будет зависеть от того, насколько быстро Френсис поймет, что это единственно верный выход.
Оценив грустную шутку Мак-Магона, Бэйн кивнул. Комментарии здесь были излишни, ведь оба понимали, что спасение - результат счастливой случайности и решения, о котором, Бэйн надеялся, не придется жалеть. Американец был нацелен на серьезный и прямой разговор, и глава экстремистов решил, что так даже лучше.
Не надо тратить время на долгие вступления. Они в таких случаях только добавляли неясности там, где нужно было четко и в короткий срок разложить все по полкам.
- Вы все верно поняли. Мы не имеем никакого отношения к миротворческим войскам, - в хриплом голосе, приглушенном дыхательной маской, звучала ирония. Было ясно, что миротворцев Бэйн таковыми не считает, и все, что связано с государственными войсками, политическими амбициями и дележкой границ, вызывает у него примерно такое же чувство, как тюремные крысы. Гадкие твари, но сколько не бей - ничего поделать нельзя.
- К талибам - тоже, - он сделал паузу, немного помолчав. Как будто подбирал верную и емкую формулировку. Но произносить ее не стал. - Будет проще, если вы зададите вопросы, а я задам вам свои, - в английской речи Бэйна был слышен едва уловимый латиноамериканский акцент. Несмотря на вежливость и подчеркнуто дружественный тон, манера говорить выдавала в нем человека, привыкшего быстро принимать решения и командовать.  - Сколько вы пробыли в плену в общей сложности?

- Девять месяцев, значит, - Бэйн взял стул и, отодвинув его, сел. Сейчас он внимательно разглядывал человека, сидевшего на кровати. И тот почему-то напоминал Бэйну его самого. -  У моих людей нет необходимости обманывать вас. Мы действительно в Пакистане.
Правда, в Мак-Магоне не было такой оголтелой ярости. Вероятно, тот либо уже смирился с тем, что произошло, когда попал в плен, либо занял выжидательную позицию, либо... у Бэйна пока просто не было случая увидеть, как этот человек теряет самоконтроль.
- С наркотиками тоже приходится иметь дело, но они - промежуточное звено, - честно ответил Бэйн, медленно откидываясь на спинку стула. То, насколько осторожно он это делал, явно свидетельствовало о необходимости держать спину прямо. - Иногда нас нанимают люди, которым нужна своя маленькая армия. Если наши интересы совпадают, мы помогаем за щедрое вознаграждение, но всегда сражаемся на своей стороне. Если не вдаваться в идеологические подробности, это можно назвать международным терроризмом.
Бэйн рассуждал об этом легко, не таясь и не пытаясь запутать собеседника.
- Люди, взявшие вас в заложники, пару месяцев назад украли у нас оружие и разрушили лагерь. Мы пришли, чтобы сделать то же самое, а нашли вас, - впервые за все время разговора во взгляде человека в маске промелькнуло нечто отдаленно напоминавшее улыбку. - Я считаю это удачным стечением обстоятельств.

- Вы не заложник, и нам не нужны ваши деньги, - просто ответил Бэйн. – Вы вольны делать все, что хотите. Однако, боюсь, что не все для вас возможно. Мы навели справки, мистер Мак-Магон. На своей родине, в Соединенных Штатах, вы фигурируете в списках лиц, пособничавших террористам, и находитесь в розыске, - Бэйн тяжело вздохнул. – У вас нет никаких оснований мне верить, поэтому нужно предоставить доказательства.
Сказав это, Бэйн вышел. Он вернулся через какое-то время с ноутбуком и пластиковой папкой. И то, и другое положил на стол.  Наличие спутникового интернета и «своих» осведомителей в надлежащих структурах позволили за короткий срок собрать полное досье.
- Прошу, - Бэйн поднял крышку лэптопа, после чего снова уселся на облюбованный им стул. Он испытывал жадный интерес, не потому что любил наблюдать за чужими страданиями, а потому что хотел знать, каким образом Френсис справляется с неприятностями и как реагирует на серьезные потрясения.
Конечно, решив, что его обманывают Мак-Магон может попытаться бежать и добраться до родины, но в этом случае все случится именно так, как предостерегал Бэйн, из экстремистских застенков Френсис попадет в правительственные. И вряд ли оттуда выберется. Потому что государство всегда испытывает недостаток в козлах отпущения.
- Вы хороший врач, Френсис, - добавил Бэйн через какое-то время. Потом прямо посмотрел на хирурга. – Хорошие специалисты всегда востребованы. Где бы то ни было.
Внутренне он уже приготовился к срыву, который может случиться у Мак-Магона. Наличие посттравматического стрессового расстройства, характерного для таких случаев, могло дать какой угодно результат. Однако, экстремист поймал себя на мысли о том, что если придется удерживать этого человека на грани, крепко за руку, он готов это сделать. И не только потому, что ему нужен хороший полевой хирург.

Гражданский долг, гражданские права… Бэйн не знал, что это такое. Он никогда не был гражданином какой-либо страны, а представление о законах имел лишь с точки зрения не единожды преступившего их. Наблюдая за реакцией бывшего пленника, экстремист опустил взгляд. Вряд ли Мак-Магону нужны были его слова сочувствия, тем не менее, в этот момент Бэйн не ощущал ничего, кроме отголоска скорби другого человека. И эта скорбь была похожа на ту, которую испытывал когда-то сам Бэйн. Чувство, как и любовь, уравнивающее в правах абсолютно всех.
Молчание затягивалось. Когда Бэйн снова поднял взгляд и поймал затравленный взгляд врача, он наконец сказал:
- Примите мои соболезнования, - снова замолк. Слышалось только тяжелое, хриплое дыхание. –  В мире много несправедливости. Я знаю, что такое быть без вины виноватым, мистер Мак-Магон. Знаю, каково быть виноватым от рождения, - в этих словах не было ни горечи, ни сожаления.  Только усталость. – Когда вы помогали людям, вы не делили их на мирных жителей и боевиков. Может быть, не станете делить и теперь?
Бэйн поднялся, подошел к медику. Не приближался и не отстранялся.
- Для нас будет очень важна ваша помощь. Я дам вам время обдумать решение. Если вы все-таки решите отправиться в Соединенные штаты, организую переправу. Это все, что я могу в таком случае. Дальше вы будете рассчитывать только на себя.
Он не боялся того, что Мак-Магон, пытаясь выторговать свободу, при таком раскладе выдаст местоположение базы. Боевики Лиги, через одного, уже давно были на примете спецслужб. Всего лишь еще один эпизод в бесконечной борьбе. Еще одна боевая операция с бомбежкой отмеченных на карте мест, расстрелом мирных жителей, пособствующих боевикам, взятием в плен новых козлов отпущения, чьими именами можно будет отчитаться об успешно проведенной операции. Бэйн надеялся, что врач так же понимает это.

Отредактировано Bane (2012-10-05 13:20:17)

Остановившийся темный взгляд, направленный сквозь отчаянно жестикулирующего доктора. Молчание, долгое, тяжелое. Все, что говорил Мак-Магон, было верно. Но Бэйн не относился к числу людей, которые бы сидели тихо и прятались. С самого начала жизни он был вынужден бороться. По сути, это и все, что он умел делать хорошо.
- Не за что, а против чего, - Бэйн сделал несколько шагов, отходя от врача и поворачиваясь к нему спиной. Проходя мимо стола, одним четким движением захлопнул крышку ноутбука. Задержал на ней ладонь. – Против «религий, склок за наркоту и нефть», зажравшихся чиновников, крупных международных корпораций, фальшивых миротворцев и того, что именуется громкими словами «мир во всем мире».
Еще несколько тяжелых шагов, взгляд через плечо.
- Как видите, я и мои люди ничем не отличаемся от бородатых ублюдков, - Бэйн повернулся лицом к врачу. – Разве что, мы более сносно говорим по-английски, - хриплый смешок, неприкрытая ирония.
- В мире, где никому нельзя верить, приятнее самому решать свою судьбу, а хаос и разрушение лучше всего показывают, кто есть кто на самом деле. Чтобы изменился порядок вещей, нужно разрушить старый и создать новый. Я верю, что это возможно.
Пожалуй, страшнее всего в этой странной речи было то, что она звучала просто и буднично, без какого-либо возбуждения и революционного запала. Но можно было не сомневаться  - Бэйн верит в то, о чем говорит. Верит всей душой, как кто-то верит в пресловутые высшие идеалы или Бога.

Бэйн с должным спокойствием принял реакцию Френсиса и просьбу оставить его одного. Десяток лет в одиночной камере прекрасно учат ждать. Мак-Магону нужно было многое осознать и принять.  То, что он принял решение так быстро, несколько удивило Бэйна, но главарь экстремистов понимал, что во многом на решение врача повлияла потеря близкого человека. Будь жив его отец, Френсис, вероятно, отправился бы на родину, чтобы попытаться оправдать себя. Его навязчивое «Я один» звучало как крик отчаяния,  и все, что требовалось сейчас этому человеку – обычная поддержка. Кто бы мог подумать, что он найдет ее здесь?
Ничто человеческое. Экстремисты не были похожи на тех отморозков, которых обычно рисуют настроенные на мирного обывателя СМИ. С виду они казались обычными людьми, занятыми своими повседневными делами. Отличие определяла одна деталь – каждый из них был готов взяться за оружие и умереть в любой момент. Бэйн не был исключением. Не должен был стать исключением и Френсис.
Бэйн пришел к Мак-Магону под вечер. В привычной вежливой манере поприветствовал. Поинтересовался здоровьем и состоянием. О настроении говорить не имело смысла. Все настроение хирурга было у него в глазах.
- Я слышал, вы решили присоединиться к группе социальных террористов, - начал он. – Значит, нужно проинформировать вас обо всем остальном.  Как вы смотрите на то, чтобы немного прогуляться? Вы не пленник, и сидеть в четырех стенах не следует.

Какое-то время, пока они шли рядом, Бэйн молчал. Исподволь он наблюдал за хирургом. Изучал, обращая внимание на походку и жесты. Мак-Магон был растерянным и понурым. Еще слишком мало времени прошло. Впереди долгий период адаптации.
- Вы очень скоро приняли решение, - сказал глава экстремистов. Они ушли от селения подальше и теперь находились у дороги, ведущей к горной трассе. Здесь было ветрено и тихо. Казалось, что за спиной остался весь мир. Бэйн любил такие места. Одиночество помогало ему сосредоточиться и хорошенько подумать. Как в старые добрые времена в Pena Duro, когда он практически все время был предоставлен сам себе.
- У вас будет нужный инструментарий, - заверил Бэйн врача. Щуря глаза, он вглядывался в даль, утонувшую в акварельной дымке. Потом перевел взгляд на Мак-Магона. - Когда кажется, что жизнь кончена и некуда приткнуться, нужно искать то, что заполнило бы эту пустоту. Мне много раз казалось, что я потерял себя, а потом находилось что-то, заставлявшее меня ползти вперед. И когда я мог подняться, я делал это. Просто вставал и шел, - сейчас Бэйн говорил с врачом искренне, как если бы тот был его другом. Доверяя, он делал это единожды, и всего один раз терял доверие. Без права что-либо исправить. - Легко сказать "Встань и иди", но очень тяжело сделать. Однако "идти" в данном случае означает - жить.
Он шумно вздохнул, вспоминая, что это значило для него. Если бы кто-то сказал, что усилия самого Бэйна не имеют никакого смысла, он, пожалуй, разорвал бы этому человеку рот. Именно потому, что цель была всегда.
- Я знаю, вы сейчас все еще спрашиваете себя о том, правильное решение вы приняли. И знаю, что вы приняли его скорее от безысходности и отчаяния. Возможно, вы не раз пожалеете, что находитесь среди нас, потому что мы никого не спасаем, в том смысле, в котором понимаете это вы.